Экологические катастрофы, социальные конфликты и экономические неурядицы свидетельствуют о неизлечимых «болезнях» мира. Какой бы ни налаживался порядок, какого бы материального благополучия мы ни достигали—зло в мире неискоренимо. Для скольких чутких сердец это главный повод для уныния и отчаяния…

Человек имеет драгоценный и мучительный дар живой души. Это сущность всей его человечности, не дающая успокоиться в одном животном счастье, а зовущая вечно ввысь, к горним радостям. Как часто этот дар противоречит земным инстинктам, наполняет жизнь бесконечной борьбой, исканием, тревогой! Слова апостола Павла: «Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр, а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7:15—19) становятся все более актуальными. Трудно жить живым, легче жить «мертвым»—вот истинные корни атеизма. Религия—это всегда разговор о главном, о сущностном, о необходимом для души человеческой.

О религии, о вере, о христианстве нельзя говорить безлично. Мы привыкли рассуждать о том, чему учит христианство, что утверждает и что отвергает. Между тем, вера по самой природе своей есть нечто глубоко личное, и только в личности и в личном опыте она живет по-настоящему. Общие рассуждения о вере, как и общие рассуждения о любви, только тогда имеют смысл, когда сердце наше реально любит и хочет любовь эту сохранить и умножить. Только тогда, когда то или иное учение Церкви, тот или иной догмат становятся моей верой и моим опытом и, следовательно, главным содержанием моей жизни,—только тогда вера эта живет. Иначе, если человек изучит все христианское богословие, но не переживет мистического опыта встречи с Богом, то вера для него будет представлять не более чем одно из философских учений. И в жизни это «учение» не будет постоянно стоять на первом месте. Только не нужно сидеть сложа руки и ждать, когда Господь явится нам и мы тут же станем верующими. Мы также должны прилагать усилия для того, чтобы приблизиться к Богу.

Если вглядеться и вдуматься в то, как совершается «передача веры» от одного человека к другому, то очевидно, что по-настоящему убеждает, вдохновляет и обращает именно личный опыт. Митрополит Антоний Сурожский часто повторял, что человек не может наследовать Царство Божие, если не увидит его в лице другого человека. И действительно, христиане призваны быть светом миру (Мф. 5:14), должны быть спасательными маяками, указывающие путь к тихой пристани в бушующем океане жизни. Христианская вера в глубине своей есть некая личная встреча нашей души со Христом. Это не принятие учения или догмата о Христе, а опыт узнавания Самого Христа.

Но возможно ли это? Возможно, если мы вспомним, что Бог есть Дух. Всепроникающий и вездесущий Дух Божий может проникнуть и в нашу душу. Господь стучится каждому из нас в двери сердца и ждет, когда мы впустим Его к себе. Всемогущий и вездесущий Бог никогда не посмеет проникнуть к нам в душу без нашего согласия и соработничества. Напомнить об этом важно, потому что зачастую многие пытаются свести разговор о вере и о религии к какому-то научному спору, «разбить» верующих научными аргументами, как если бы речь шла об объективно познаваемом явлении природы. Но еще в V веке блаженный Августин говорил: «Верую, чтобы понимать». Христианство и отличается от других религий своей абсурдностью. Разве может человеческий ум додуматься до того, что девственница родит Сына Божьего, Который примет человеческую природу, сохранив Божественную, а Его Мать и по рождении останется Девой. Вспоминаются слова Тертуллиана: «Верую, потому что абсурдно».

С точки зрения позитивистской науки, жестко ограниченной действительностью материального мира, содержание веры недоказуемо. Это действительно так, ведь вера—явление духовное, а не материальное. Материальными средствами и способами ее нельзя познать. Но душа, жаждущая и живая, может хранить веру в себе как самую реальную реальность. Мы знаем реальность чувств и страстей человеческих. У нас не вызывает сомнения, что есть жадность, скупость, злоба, как есть и доброта, милость и любовь. Веру следует соотносить с реальностью чувства, но чувства не эмоционально-душевного, а духовного, того чувства истины, которое также присуще человеку.

Веру нельзя доказать—о ней можно рассказать и невольно показать. В человеке есть уже некоторые предпосылки веры. «Душа по природе своей христианка»,—говорил Тертуллиан. В каждом из нас есть искорка веры, и Господь пытается раздуть из нее целое пламя. Только очень часто мы уворачиваемся от легкого дуновения Божьего и подставляем свою душу ветрам мира сего, где может царить зло и беззаконие. Важно не забывать, что у каждого из нас есть живое сердце, реагирующее, сопереживающее, ищущее истины и любви.

Что означают слова «я верю в Бога»? Это не просто знание, что Бог есть. Знание не зависит всецело от нас и нашей воли. Мы знаем, например, что в комнате стоит стол, что за окном идет дождь. Эти и множество других «объективных знаний» входят в наше сознание помимо нашей воли и выбора. Когда же мы говорим: «верю в Бога», то в этом есть участие всего нашего существа. Вера есть и мое действие, а не только мои убеждения и мировоззрение. Верить в Бога значит еще и верить Богу, то есть доверить Ему себя, всю свою жизнь.

Много людей обращаются к Богу только лишь в страхе, в несчастьи, в страдании, как говорится в пословице: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Вот только, когда гроза проходит, а вместе с ней и страх, то «мужику» уже совсем не хочется креститься. Так и в нашей повседневной жизни: проходят минуты скорби, и люди возвращаются к своей обычной жизни, не имеющей никакого отношения к вере. Перед сложным экзаменом студент готов хоть каждый подсвечник в храме заставить свечами, чтобы только ему сопутствовала удача, а после успешной сдачи сессии даже просто зайти в храм поблагодарить Бога за оказанную помощь уже не хочется. Зато, когда приблизиться время следующей сессии, снова появится желание пойти в храм и все с той же целью. Еще больше людей верят не столько в Бога, сколько в религию. Им хорошо и спокойно, уютно в храме. Многие из них просто привыкли к «священности» храма и обрядов. Все здесь красиво, глубоко и таинственно, не так, как в повседневном «злом» мире. Многие люди держатся за эту религиозность, даже не чувствуя, что стремятся не к Богу, а к своим хорошим и чистым переживаниям. Кроме того, никакого соединения веры и жизни тут не происходит. Христианство же по сути своей не является одной из тех многих религий, которые удовлетворяют духовным потребностям человека. Христианство—это жизнь.

Наконец, есть еще одна категория людей, которые считают, что религия полезна и нужна для человеческого общества, для нации, семьи, для детей, для поддержания честности и морали.

Итак, религия как помощь и утешение, религия как некое удовольствие от возвышенного и религия как польза,—вот наиболее распространенные в обществе представления о вере. А, между тем, еще апостол Павел на заре христианства сказал: «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11:1). Вдумаемся в эти странные, на первый взгляд, и противоречивые слова. Если я чего-то ожидаю, то оно еще не осуществилось, иначе нечего было бы ожидать. И как может невидимое—то есть то, что нельзя проверить—вызвать во мне уверенность?

Что же это за дар, дар веры? На вопрос этот можно ответить так: стремление, тяга, ожидание чего-то желанного, предчувствие чего-то иного, для чего только и стоит жить. Человек вечно стремится, жаждет, а на деле ему некуда стремиться, нечего жаждать и ожидать—вот его позиция, отражающая взгляды не одного поколения людей. Вера есть знание, встреча с тем, чего человек ожидает. И в этой встрече невидимое становится уверенностью, то есть личным опытом, реальностью.

Бога никто никогда не видел, сказано в Библии (Ин. 1:18). И важно понять, что в библейских рассказах не может идти речь о «физических» явлениях Бога. Духовное же присутствие Его неопровержимо. Ясно, что только откровение веры позволило совершиться этому.

Как нам услышать и принять откровение веры? Может быть, сейчас нам больше всего нужно освободить самих себя от всего, что мешает свободе, от идеологических напластований, от навыков нечистоплотной общественной жизни, от умственной лени, сковывающей душу и сердце. Стать свободным, чтобы суметь услышать и принять Бога. Но путь самоосвобождения непрост. Это вовсе не революция, а эволюция, точнее, возведение, «строительство» себя с Божьей помощью.

 Александр Казакевич,
Пинский высший
банковский колледж