История католицизма в Латинской Америке причудлива и неоднозначна. Я не буду вдаваться в исторические подробности того, как устанавливалось здесь католичество, потому что об этом написано уже предостаточно. Однако приехав в начале XXI века в Южную Америку, можно увидеть результат того, что происходило на этой земле долгие столетия.

Теперь уже ни для кого не секрет, что католичество имело успех на Южноамериканском континенте отчасти благодаря насилию, а отчасти—тому, что оно оказалось во многом похожим на местные языческие верования. В наше время католичество и язычество переплетены так причудливо и тесно, что средневековые испанские иезуиты, наверное, очень бы удивились, увидав, к чему привел труд всей их жизни.

Официально принято считать, что 80 % континента составляют адепты католической веры. Остальные 20 %—последователи исконных верований и новомодных религиозных направлений. И хотя религия официально отделена от государства, дети изучают Библию буквально с детского сада. Уже к первому классу школы мой сын был основательно подкован в этом отношении. Исторически так сложилось, что самые лучшие школы здесь—при монастырях, а монахи долгое время были почти единственными образованными людьми. Сейчас же, даже если монастырь уже не действует или его и вовсе уже не существует, школа продолжает называться его именем и пользоваться славой хорошего, зарекомендовавшего себя учебного заведения.

Мой дом вплотную примыкает к школе имени Святой Девы Гвадалупской. Был здесь когда-то монастырь, но наводнение уничтожило его еще 70 лет назад. Однако имя здесь дорого стоит, поэтому и школа носит имя бывшего монастыря. Преподаватели начальных классов—монахи или послушники. Это современные интересные люди, далекие от наших представлений о средневековой Католической церкви. Знакомая с детства фраза «Учительница первая моя» здесь почти всегда звучит как «Учитель первый мой». Конечно, мне, человеку далекому от религиозной жизни, сначала было забавно, что мой ребенок учится в интерьерах, похожих на Бетюнский монастырь из «Трех мушкетеров», но на практике оказалось, что совершенно напрасно я хихикала. Потому что, несмотря на внешнюю аскезу классов, стилизованных под средневековые кельи, и на учителей-монахов, мой ребенок растет гораздо более раскрепощенным и открытым миру человеком, чем была в его годы я, придавленная семикилограммовым портфелем и замученная обществоведением.

Удивительная вещь: несмотря на достаточно развитое религиозное образование еще со школы, все же ничто не может сравниться со вселатино-американским культом Божией Матери. Такой любви, умиления и увлечения нет, наверное, больше нигде в мире. На любой, даже проселочной, дороге, в каждом доме, в школе, в офисе для Святой Девы строят маленькие домики, в которые помещают фигурку Богородицы в шикарном одеянии. Одежду для статуэтки меняют по праздникам (для этого назначают ответственных), стирают, перешивают, покупают украшения и новые короны, и каждый день приносят к домику свежие цветы. Домиков этих так много, что мне, не знакомой с такой традицией, сначала казалось, что это какая-то массовая детская игра по постройке домиков для эльфов и гномиков. В специальных магазинах можно приобрести статуэтку Девы Марии—это гипсовая фигурка без каких-либо особенностей, украшает ее каждый по своему вкусу. Особенность местного культа Богородицы в том, что несмотря на то, что все, вроде, хотя бы приблизительно знают библейскую историю, но Заступница и Небесная Покровительница здесь всегда изображается и представляется темнокожей индейской женщиной. Младенца-Христа тоже любят наряжать в пончо. Можно подумать, что это своеобразная дань политкорректности. Но на самом деле, это очень давняя и запутанная история.

Многие историки и исследователи стран Южной Америки давно пришли к единому мнению, что культ Святой Девы на этом континенте—это не просто слепое обожание. Задолго до прихода испанцев, во времена обычной жизни разрозненных индейских племен, каждое из них исповедовало свою религию. И хотя языческие племенные религии были очень разные, всех их объединяло одно или одна—богиня, дух, существо или субстанция, которую все называли одинаково—Пача Мама. Если переводить дословно, то это не что иное, как Мать Земля. Именно она была верховным божеством до колонизации Америки. Ее имя произносили как заклинание, ей посвящали земную жизнь.

Стараниями конкистадоров и иезуитов было уничтожено почти все, что относилось к исконным индейским верованиям—от узелковых писем кипу до покрытых золотыми пластинами храмов. Поэтому сейчас невозможно восстановить имена других языческих божеств, которым поклонялись индейцы. Но Пача Мама—это то, что нельзя было вытравить, и то, что осталось глубоко в подсознании народа. Не сохранилось ни одного изображения Пача Мамы. Известно только, что, возможно, их и не было, поскольку индейцы не поклонялись изображениям, а считали за верховного бога саму землю, так что за ее воплощение часто принимали самую большую гору. Даже сейчас можно видеть здесь такие горы—их легко распознать по количеству алтарных валунов.

Принесенная испанцами новая вера, мягко говоря, не всем пришлась по нраву. Племена, населявшие Южную Америку, были очень разные: и по характеру, и по менталитету. Поэтому в Аргентине, например, совсем не осталось коренного населения. Там жило племя гуарани, которое упорно не принимало насильно навязываемую веру, за что их планомерно уничтожали, как бизонов, и уничтожили буквально генетически. Те, кто сегодня называет себя гуарани, во многом лукавят, потому что современные гуарани имеют к настоящим гуарани так же мало отношения, как арабы, населяющие современный Египет, к древним египтянам.

Но кроме гуарани были и другие племена. Инки, например, или майя. Они приняли новую религию, во-первых, банально заботясь о сохранении своей жизни, а во-вторых, потому что эта новая вера им подходила и была удобна. Образ Святой Девы Марии как нельзя подходил под образ привычной и давно обожаемой Пача Мамы. Даже в изображениях Святой Девы человеку, далекому от направлений в искусстве, видно, что от короны до подола платья латиноамериканская Богородица всегда имеет форму треугольника, то есть форму горы—Пача Мамы. Лицо ее всегда темное, как земля. И на ней всегда много золотых украшений, потому что именно в земле много золота, и именно такой всегда представляли Пача Маму. К слову, первый министр финансов освобожденной от испанцев Боливии именно со статуи Чудотворной Черной Девы Озерной, что находится в городке Копакабана, взял столько золота, сколько было необходимо для производства первых монет нового государства. Даже современные индеанки одеваются соответственно этому образу: широкие к низу юбки, замаскированная платками талия и остроконечная шляпка. Женщина-гора, женщина-Пача Мама…

А между тем, на дворе 2008 год, и все индеанки—ревностные католички. В итоге оказалось, что не только образ Святой Девы, но и вся каноническая католическая доктрина хорошо подстроилась под привычные индейцам верования. Впоследствии этот уникальный процесс назвали «тихой конкистой». То есть, несмотря на то, что испанцы насильно насадили новую веру, по большому счету оказалось, что именно индейцы подстроили ее под свой вкус, запомнив для видимости новые названия. И, несмотря на то, что история отношений индейцев и завоевателей полна обмана, насилия и предательства со стороны т. н. цивилизованных людей, католичество прижилось во всей Латинской Америке.

Надо сказать, что средневековые испанцы-иезуиты были очень тонкими психологами и жестоко подавляли любое сопротивление в умах «дикарей». Яркий тому пример—история Тиуанако, священного города инков, который на самом деле был одним из множества; его история поэтому весьма характерна. Это город, в котором был убит последний Верховный Инка Манко Капак; город, в котором сначала обокрали, а потом и разобрали Храм Солнца и Луны. Испанцы действовали хитро, а индейцы были слишком наивны. Индейцы считали золото и серебро (которое часто вымывали реки, как Балтийское море— янтарь) слезами солнца. Это была священная вещь, и когда в город входили конкистадоры, все золото и серебро было тотчас же спрятано. Испанцы быстро сориентировались на месте, узнали, что Верховному Инке поклонялись как Сыну Солнца, а значит—Сыну Бога на земле. Судьба Манко Капака трагична и унизительна: долгие годы он унижался, чтобы сохранить жизнь своему народу, принял католичество как новую веру, чтобы испанцы оставили их в покое и ушли; его поддержали индейцы и тоже приняли крещение. Испанцы все не уходили, а индейцы искренне не понимали, чего же им еще надо…

Сейчас уже известно, что среди конкистадоров было мало нормальных людей. В далекое неизвестное плавание тогда отправлялись только неудачники, беглые преступники и много другого сброда во главе с фанатичными иезуитами. Иезуиты хотели нести знамя Святой Матери-Церкви, а остальные искали Эльдорадо. В итоге Манко Капак был схвачен и заперт в одном из залов дворца. Жители Тиуанако пообещали наполнить весь этот зал до потолка золотом, если отпустят их Сына Солнца. Индейцы выполнили свое обещание, а испанцы—нет. В целях борьбы с язычеством Верховный Инка был публично казнен в назидание всем, кто верил в то, что Сын Бога Солнца может быть неуязвим. Сразу после этого было сорвано золотое покрытие с Храма Солнца, а сам храм разобран на камни, из которых тут же была построена одна из первых церквей—Сан-Педро де Тиуанако. Алтарь храма Солнца оказался как раз под алтарем церкви, тем самым символично утвердив победу новой веры над старой. С тех пор испанцы построили множество церквей и монастырей, и каждая из непременно имела в своем фундаменте хоть малую часть камней из бывших языческих храмов.

Сегодня Тиуанако—это исторические развалины, разбросанные по огромной территории. А вокруг первого храма Сан-Педро ныне образовался маленький городок, который так и называется—Сан-Педро. Вокруг же самой церкви ведутся горячие споры. А иногда даже и бои. Дело в том, что храму уже более 6 веков, и благодаря своей непростой истории он включен в список культурного наследия человечества. Однако всем известно, что под церковью находится еще более древний Храм Солнца, который можно раскопать, только разрушив церковь. И сторонников проведения раскопок ничуть не меньше, чем ревностных защитников церкви. Это только один пример, насколько все причудливо переплелось в Латинской Америке, ведь храмов, подобных Сан-Педро, здесь великое множество.

И вот, несмотря на такую нешуточную конфронтацию католиков и некатоликов (часто доходит до саботажа при проведении праздничных месс в церквях, построенных на языческих алтарях: дескать, по какому праву вы здесь собираетесь?), любовь и поклонение образу Богородицы не подвластны сменам времен, поколений и властей. Ее коронуют, к Ней на коленях поднимаются в гору тысячи паломников, к Ней никогда не поворачиваются спиной, к Ней приносят младенцев, Ей молятся, Ее обожают и у Нее просят совета. А на новый наряд для нее отдают последние деньги.

Писатель Ирина Ормачева, 
Копакабана, Боливия