Аляска… Что мы о ней знаем? Один из штатов Америки, который когда-то принадлежал России, а потом там наблюдалась «золотая лихорадка». О новом месте всегда интереснее узнавать от человека, который там был или, еще лучше, живет. Гостем нашего журнала является Андрей—православный семинарист с далекой Аляски.

— Андрей, расскажите, пожалуйста о себе. Где Вы родились, как познакомились с Православием?

— Я не являюсь коренным жителем Аляски. Моя родина—восточное побережье Америки, а на Аляску я приехал в январе 2005 года. С Православием впервые столкнулся в 2004 году (мне тогда было 35 лет). Это произошло после того, как я прожил в России несколько лет, где познакомился с русским языком. Именно в то время я впервые зашел в православный храм. А Крещение принял уже в Америке, в штате Индиана, где есть приход Антиохийской епархии. Священник, которого я там встретил, принял меня очень ласково. Я рассказал о себе, о своем прошлом, и он пригласил на катехизические беседы. Было ясно, что идет процесс подготовки к тому, к чему я так долго стремился. Господь благословил, и я принял Крещение.

— Прихожане храмов на Аляске—это местные жители или американцы, переселившиеся из других штатов?

— Есть и те и другие, но большинство—местные жители. На Аляске есть русские, но в основном это эмигранты, переселившиеся с Дальнего Востока. Не все русские на Аляске православные. В Америке сейчас наблюдается процесс перехода многих людей в православие.

— А что их привлекает?

— В первую очередь—молитва, литургия, искренняя вера; они это чувствуют и видят. Особенно протестанты чувствуют, что в Православии—истина. Наши верующие очень любят Бога и славят Его. Это все видят и уважают, в том числе и протестанты, которые не считают, что Православие—нечто неправильное. Мои родители, когда узнали о моем Крещении, то отнеслись к этому положительно, прекрасно понимая, что для меня это важно. Они присутствовали на моем Крещении и были рады.

Но в Америке есть такая проблема: Православие часто связывают с национальностью. Американцы часто думают, что Православие—вера эмигрантов. Они считают, что это интересно русским или грекам, а поскольку я не грек, то это не мое. Но всё же постепенно люди начинают понимать, что Православие—это не только русская вера. Немаловажным является то, что литургия в нашей Церкви служится на английском языке. Когда на службе все понятно, молитва проникает в самое сердце. Многие американцы говорили, что благодаря этому (то есть службе на английском языке) они поняли и приняли Православную веру. Литургия на понятном языке—главное орудие миссионера.

Хотя я люблю и русский, и славянский язык, но особое значение для меня имеет, конечно, литургия на английском языке. Православие—это все, вся жизнь—от начала и до конца.

— Скажите, а как у вас возникло желание учиться в Духовной Семинарии?

— После Крещения я решил поехать на Аляску, хотя меня тянуло в Россию. На Аляске меня хорошо приняли. Там в городе Анкоридж я познакомился с русским священником о. Даниилом. Он пригласил меня служить алтарником. Я еще больше познакомился с Православием. И в итоге владыка Николай благословил меня поступать в Семинарию, а отец Даниил поддержал мое решение. Пришлось оставить свою бывшую профессию, о чем я нисколько не жалею. Я закончил университет в Джорджтауне, работал в Америке и в России в сфере бизнеса. Но потом понял, что не хочу связывать с этим всю свою жизнь.

— Андрей, а как устроена православная приходская жизнь на Аляске?

— У нас больше 100 храмов; не все—действующие, некоторые нуждаются в ремонте или в реконструкции. Наши храмы похожи на русские. Первый храм был построен в 1795 году преподобным Германом, но он сгорел. Недавно построили точную копию первого храма из бревен. Кафедральный собор у нас освящен в честь святого Иннокентия Иркутского. Сам по себе храм очень красивый.

Почти повсеместно происходит общение со священником после литургии; взрослые пьют чай, кофе, а семинаристы занимаются с детьми в воскресных школах. Людям это нравится. Очень удобно, когда для этого есть зал. Есть традиция Рождественского колядования: люди приглашают священников и семинаристов к себе домой.

Сейчас у нас где-то до 50 священников—получается, 1 священник на 2 храма. Бывает и такое, что священник не может добраться до храма из-за финансового вопроса. А бывает, что на приходе есть хороший чтец, но нет пастыря. Наше начальство всегда нам напоминает, что хороший чтец может возобновить жизнь прихода в отсутствии священника. Не все по окончанию Семинарии становятся пастырями. Если человек учился, но не стал пастырем, то это не страшно, потому что он может и в миру принести большую пользу. Семинария готовит еще и регентов церковного хора. Выпускницы могут работать в разных местах, но их жизнь в любом случае пересекается с Церковью.

— Скажите, а миряне, т. е. простые прихожане, на Аляске очень активны?

— Да. У нас говорят, что миряне в Церкви—это не зрители на спектакле; они должны не только приходить, молиться и уходить, а что-нибудь делать. Прихожане должны быть частью организма своего прихода, и каждую часть этого организма надо использовать. Люди всегда откликаются на какую-либо просьбу о помощи. Не только на Аляске, но и в штатах есть объединения, которые поддерживают Семинарию. Есть и благотворительные организации, которые дают деньги не только для Семинарии, но и для поддержания жизни Православия на Аляске. Прихожане также жертвуют и посильно помогают Церкви.

— В Западной Европе священник зачастую вынужден трудиться на дополнительной работе помимо своего основного служения. А как обстоит дело с этим на Аляске?

— На Аляске у священников также бывают проблемы с финансовой точки зрения. Он тоже может работать где-нибудь еще, но наблюдается это не часто. Есть у нас священники, которые работают педагогами в школе. Это очень удобно, особенно в деревнях, где в этом есть нужда. Также священники работают психотерапевтами по вопросам зависимости от алкоголя и наркотиков. Все наши студенты в Семинарии проходят курс подготовки в этой области. Это помогает всем священникам, а государство поддерживает такие программы.

— Андрей, Вы уже немного познакомились с нашей Семинарией. Какие явные отличия от Вашей Духовной Школы вы видите?

— Есть очевидные различия. У вас большая Семинария, а у нас—маленькая. У нас всего около 20 человек. Все живут при Семинарии. У нас, можно даже сказать, семейная Семинария—студенты живут со своими семьями. Поступают люди в возрасте (в основном, семейные), и их дети тоже живут при Семинарии. Рождается много детей, и они всегда находятся при нас. Студентов у нас мало, но мы, конечно, хотим, чтобы их было больше.

Сходство наших Семинарий в том, что живем мы все вместе. Наша Семинария, как и ваша, находится в святом месте—там, куда прибыли первые миссионеры из России. У нас в городе хранятся мощи преподобного Германа Аляскинского. Это очень поддерживает в учебе: святой Герман—наш покровитель. Рядом с Аляской есть место, где жил преподобный. Попасть туда можно только на катере минут за 30. Но попасть туда может не каждый желающий. Все зависит от погоды—часто бывает шторм.

Есть у нас и холостяки. Когда я поступил, то был неженатым и жил в корпусе для холостяков. У нас в Семинарии учатся девушки. В основном, это дочери священников, и они, в отличие от мужчин, проходят не все курсы, а только медицинские. В этом году у нас только один холостяк. Наша Семинария очень любит баскетбол, мы часто играем в городе. Я сам не играю, но болею за своих.

— Алеуты и эскимосы были когда-то язычниками. Сохранилось ли язычество сейчас?

— Да, это современная проблема. На Аляске многие возвращаются к язычеству, и это связано с национализмом. Они вспоминают, каким было их общество до прихода христианства. Согласно с тем образом жизни местные аборигены делают языческие маски. Эти люди хотят вернуться к своим корням, показать их своим детям. Но Церковь не может благословить то, что идет против Христа.

Такие проблемы решаются епископом и священником. Например, тамошние индейцы хоронили своих родственников, на могилах строили домики и красили их яркими красками. Они считали, что дух будет жить в этих домиках. Затем они приняли Православие и уже не знали, что делать с этими домиками на кладбище. Решили оставить и на них ставить православные кресты. Так решился вопрос, чтобы не отрекаться от всех традиций. Сильного сопротивления со стороны язычества Православие не встречает. В основном, это бывает в разговорах, когда случаются разные несогласия, споры… Но активного противодействия нет.

— Андрей, что вас привлекает в священническом служении?

— Меня привлекает то, что священник работает с большим количеством людей. Большинство наших пастырей работают в деревнях. Служение священника—это большая ответственность, самоотдача; это уникальная возможность работать с людьми там, где они искренни. Дай Бог, чтобы Православие на Аляске не только сохранилось, но и росло, чтобы люди вернулись к вере, которую оставили, чтобы привели к вере других. Это земля миссий, и там нужно служить и проповедовать очень активно.

 Беседовали 
Владимир Долгополов 
и Александр Карпук, 
студенты 5-го курса МинДС