Единая, Святая, Соборная, Апостольская Православная Церковь имеет своё право, которое в зависимости от источника, может считаться Божественным, ибо выражено её Законодателем в конкретных формулировках, зафиксированных в соответствующих текстах Священного Писания, а может считаться и положительным – позитивным правом самой Церкви в силу её канонотворческой способности, реализуемой в её законодательных актах.

Божественная воля естественна для Церкви, по этой причине, право вытекающее из неё канонисты называют естественным правом Церкви. Именно на этом «naturale» праве, содержащем как заповеди Самого Основателя, так и нормы изданные Его учениками, основывается вся правотворческая деятельность от древности и до настоящего времени.

Среди норм «divinum» права содержатся те, которыми в Церкви всегда руководствовались как правовой аксиомой. Одно их таких мест в Божественном Откровении касается критериев, применяемых при избрании мирян для постановления в клир, где указываются необходимые для служения Богу качества ставленников: непорочность, целомудрие, честность, учительность…(1Тим. 3, 1-2); способность иных научить (2Тим. 2, 2), ибо вера – от слышания (Рим. 10, 17). Всё это Церковь усвоила от Христа через тех, кто назывались Его учениками, до того, как будут названы апостолами.

Отсюда следует, что учение, не только как содержание, но и как форма – учительность, проистекает из того Божественного права, которое естественно для Церкви. Положительное право Церкви будет ему соответствовать. Такое соответствие, прежде  всего, проявляется в конкретных результатах правотворчества.

К таким результатам, в заявленном контексте, относятся различные положения об образовании духовенства в русском церковном законодательстве. В этом отношении особый интерес представляют те правовые нормы, из источников права Русской Церкви, которые появились до учреждения семинарий и академий при Петре I.

Скудность сведений о правовом материале подобного рода обусловлена тем, что источники права в тот период не изобиловали результатами такого направления, а сохранившиеся архивные сведения или переиздания архивный собраний, спустя пять веков, не могут быть многочисленными. Непреходящая актуальность проблемы духовного образования побуждает предполагать, что русские материальные источники церковного права в XVI и XVII веках – лица и институты, не могли игнорировать столь важную церковную тематику.

Собор 1551 года, как институт, уполномоченный быть материальным источником, заявил об этом в 25 главе соборных деяний «О дьяцех, хотящих во дьяконы и в попы ставится», следующим образом: «О ставленниках хотящих  во дьяконы и в попы ставитися, а грамоте не умеющих. И святителем их наставити ино сопротивно священным правилам. А не поставити, ино святыя церкви без пения будут, а православные хрестьяне учнут без покаяния умирати»[1].

Отсюда видно, что проблема эта имела место и в то время, её не игнорировали, но ввиду общецерковного масштаба и всеобщей актуальности, решено было вынести её на общецерковное обсуждение. Каждый представитель русского епископата стоял перед подобной дилеммой: или рукополагать безграмотного «самоучку» и ожидать соответствующих последствий, или не рукополагать такого ставленника и оставлять глубоко верующее и набожное население без духовного окормления.

Сторонники реформ Петра I видят в этом историческое обоснование для соответствующего  взгляда на первый патриарший период: только в синодальную эпоху появились по всей Российской империи школы-училища при «архиерейских домах»[2], в которых обучались потенциальные члены клира – дети духовенства. Из этих школ позже были образованы семинарии. Однако это не даёт основания для указания на некий образовательный «вакуум» и в этом убеждает всё тот же Стоглавый Собор: «И святителем избрати по священным правилом: в попы,  ставити 30 лет, а в диаконы 25 лет. А грамоте бы умели, чтобы могли Церковь Божию содержати и детей своих духовных, православных хрестьян, управити могли по священным правилам, да о том их святители истязуют с великим запрещением, почему мало умеют грамоте. И они ответ чинят: «Мы, де, учимся у своих отцов или у своих мастеров, а инде нам учиться негде. Сколько отцы наши и мастера умеют, потому и нас учат». А отцы их и мастера их и сами потому ж мало умеют: и силы в Божественном Писании не знают, а учиться  им негде. А прежде сего в Российском Царстве  на Москве и в Великом Новогороде и по иным городам многие училища бывали, грамоте и писати и пети и чести учили. И потому тогда грамоте и писати, и пети, и чести гораздых много было. Но певцы и чтецы и добры писцы славны были по всей земли и до днесь»[3].

Здесь мы видим прямое указание на ранее существовавшие русские училища, в которых преподавали чтение, чистописание и пение. Ко времени Стоглава ещё о них помнили…

Как же этот вопрос был разрешён в 1551 году? На что могли надеяться государственные должностные лица и русские иерархи? В главе 26 «О училищах книжных по всем градом» даётся указание: «И мы о том по царскому совету соборне уложили, в царствующем граде Москве и по всем градом тем же протопопом и старейшим священником и со всеми священники и дьяконы кийждо во своём граде, по благословению своего святителя избрати добрых духовных священников и дьяконов и дьяков женатых и благочестивых, имущих  в сердце страх Божий, могущих и иных пользовати (т.е. принести пользу)[4], и грамоте бы и чести и писати горазды. И у тех священников и дьяконов и у дьяков учинити в домех училища, чтобы священники и дьяконы и все православные хрестьяне в кремждо граде предавали им своих детей на учение грамоте и на учение книжного письма и церковного пения псалтирного и чтения налойного… И силу бы им в Писании сказывали по данному вам от Бога таланту ничтоже скрывающе…»[5].

Здесь можно видеть не столько восстановление прежних методов образования, сколько учреждение иных, благодаря которым можно выйти на качественно новый уровень церковного образования. Указанная 26-я глава соборных деяний даёт основания ещё и для того, чтобы утверждать, что, основанные при Петре I «архиерейские дома», не были историческим прецедентом в деле духовного образования на Руси – их появлению предшествовали «дома» протопопов, попов, дьяконов и дьяков благочестивых, как это видно из приведённых выше соборных определений. Из них же можно и «реконструировать» исторический контекст заявленной проблемы в XVI веке: до Стоглава духовное образование имело «частный» характер, на момент Стоглава проблема недостатка образованных ставленников стоит очень остро, что побуждает Собор к отдельному её рассмотрению, а после 1551 года архиереи обязаны заботиться о духовном образовании во вверенных им епархиях.

41 глава Соборного уложения состоит из вопросов и ответов, которые открывают различные частные темы, одна из которых косвенно касается неприятия народом грамотных священнослужителей, присланных архиереем на место служения из-за отказа или невозможности дать взятку «уличанам», что имело место в Новгороде и Пскове (вопросы 14 и 15). Собором запрещено требовать такую мзду, но оставлено право прихода избирать себе клириков[6].

Специфика рассматриваемого вопроса всегда была объектом пристального внимания канонистов в силу их профессиональных интересов. Известный канонист XIX века А. С. Павлов в своём труде «Памятники  древнерусского канонического права» приводит «Чин избрания и поставления в священники и диаконы»[7], который в XVI веке входил в состав «Архиерейского служебника». Сам чин предварялся указом «Како подобает избирати годных на священство и ставити в иерейский и диаконский сан». Сведения, содержащиеся в тексте указа, дают возможность сравнить уровень требований к образовательному цензу не только ставленника, но и молодого священника в разные периоды истории Русской Церкви. Если в XV веке испытания ставленнику мог учинить митрополичий наместник старец протодиакон Михаил (как это было в грамоте святителя Ионы)[8] и от имени митрополита мог выдавать соответствующую грамоту о возможности хиротонии, которая была действительна для всех епископов митрополичьей юрисдикции середины XV века, то в «Указе како подобает избирать годных…» сам процесс отбора ставленников зависит от разных лиц и обстоятельств. В начале ставленник, изъявляющий «свое хотение», получал благословение, после чего «святитель пошлет его к тому вряднику, который будет на то установлен, то святителя осматривати диаков…». Этот врядник решает вопрос об уровне образовательного ценза и, в случае недостаточности такового, сообщает святителю, который «отошлет и велит доучитися и рок ему положит по мере науки». Если же уровень удовлетворяет требованиям врядника, тогда об этом он ещё раз свидетельствует перед святителем, который указывает что-либо прочесть на выбор из Псалтири, Апостола, Евангелия и только после положительного результата ставленника отправляют к специальному духовнику на исповедь для освидетельствования наличия или отсутствия препятствий к хиротонии. Рукоположенный служит шесть седмиц, в течение которых повышает уровень своего образования ежедневным чтением Евангелия, Псалтири, канонов во время богослужений и приобретает все необходимые практические навыки и объёмы теоретических знаний. В этот период диакона учит другой диакон, а «попа – поп, от святителя на то уставленный». Далее приводятся требования к самому учителю, который в итоге предстанет снова перед святителем. После всего этого есть ещё одна «ступень» образования, которую должен осилить новопоставленный: «святитель прикажет учиться в своей церкви» от иного священника, знающего «священническое дело, ряд (порядок)[9] и правило церковное». На такое обучение даётся время «до собора», т.е. до соборного воскресного дня, когда всё духовенство собирается у правящего архиерея. Чаще всего это была Неделя Православия. В некоторых местах для этого «епархиального собрания» избирали понедельник 2-й седмицы Великого поста.

На таком «соборе» решался вопрос уместности занятия вакантного прихода конкретным ставленником. В случае недостаточного уровня знаний и навыков приход передаётся другому священнику, до времени, пока новопоставленный не покажет необходимого уровня образования. До того, как священника направят на самостоятельное служение, он получает от архиерея «наказание» и «свиток», в котором находится святительское поучение новопоставленному иерею. Такие свитки давались всем ставленникам и были написаны в разных редакциях, одна из которых сохранилась в Кормчей Патриарха Иосифа (гл. 60)[10].

Приводимый указ угрожает Страшным Судом архиерею, если он будет игнорировать указанные требования.

Для повышения уровня образования штатных клириков епархии святитель имеет соответствующий реестр, в котором «умные», «средние» и те, кто «мало умеет» записаны в разных группах. «Святитель, не дожидаючи собора (т.е. соборного воскресения, в котором бывает епархиальное собрание)[11] маеть часто смотрети у реистр и посылати по неумеющих… доколе тот неумелый изучится гораздо…», а его приход отдавался на этот период умелому соседнему священнику. В таких реестрах отдельно записывались городские и отдельно – сельские настоятели. Последнее обстоятельство получит свое развитие в соответствующих наставлениях  об уровне образования духовенства на Большом Московском Соборе 1667 г., когда было запрещено поставлять во священство сельских невежд, среди которых «инии ниже скоты пасти умеют, кольми паче людей». С присутствием таких людей в клире Собор напрямую связывал умножение мятежей и расколов в Церкви. Лучшими кандидатами в клир признаны дети духовенства. По этой причине они должны получать соответствующее образование, а в перспективе смогут заменить своих отцов,[12] ибо таковые должны служить Богу, а не мамоне.

И приведённого выше анализа исторического материала можно увидеть, как система русского духовного образования в XVI-XVII веках получила своё развитие от уровня «частного» образования, которое стало предметом внимания на соборах, было упорядоченно и, насколько это было возможно, получило некоторую внутреннюю систему и определённые успехи в его становлении, но также  стимулировало его потенциальное развитие и соответствующие перспективы.

[1] Стоглав. Собор бывший в Москве при великом государе царе и великом князе Иване Васильевиче. Изд. 4-е – СПб. : Изд-во Воскресение, 2014. – С. 74.

[2] Бердников И.С. Краткий курс церковного права Православной Церкви. / Бердников И.С. – Изд. 2-е – Казань : Типо-литография Императорского университета, 1903. – С. 302.

[3] Стоглав. Собор бывший в Москве при великом государе царе и великом князе Иване Васильевиче. Изд. 4-е – СПб. : Изд-во Воскресение, 2014. – С. 74.

[4] Прим. автора, протод. Г. Малеева.

[5] Стоглав. Собор бывший в Москве при великом государе царе и великом князе Иване Васильевиче. Изд. 4-е – СПб. : Изд-во Воскресение, 2014. – С. 75-76.

[6] Стоглав. Собор бывший в Москве при великом государе царе и великом князе Иване Васильевиче. Изд. 4-е – СПб. : Изд-во Воскресение, 2014. – С. 111.

[7] Памятники древнерусского канонического права : Ч. 1 : (Памятники XI-XV в.) / [Ред. А.С. Павлов]. — 2-е изд. — СПб. : Тип. М.А. Александрова, 1908. – С. 899-908.

[8] Там же. – С. 571-572.

[9] Прим. автора, протод. Г. Малеева.

[10] Кормчая (Номоканон). Отпечатана с подлинника Патриарха Иосифа. СПб. : Изд-во Воскресение, 1996. – С. 1318-1326.

[11] Прим. автора, протод. Г. Малеева.

[12] Бердников И.С. Краткий курс церковного права Православной Церкви. / Бердников И.С. – Изд. 2-е – Казань : Типо-литография Императорского университета, 1903. – С. 254.

Малеев Геннадий Александрович,

протодиакон, кандидат богословия