Апробационная статья студента III курса Минской духовной академии священника Виталия Хоновца.

После октябрьского переворота в Петрограде, в северных губерниях России установилась советская власть. Но вскоре здесь на смену большевистскому руководству приходит «Белое» правительство.

Деятельность Белого движения на севере России в годы Гражданской войны было связано с Верховным управлением Северной области (позже преобразованном во Временное правительство Северной области)[1].

Жизнь и деятельность Православной Церкви на территории, контролируемой Временным правительством Северной области в годы Гражданской войны, очень скупо освещена как архивными документами, так и научными исследованиями. Лишь некоторую информацию по данному вопросу можно почерпнуть из церковных периодических изданий того времени, в частности, из «Архангельских епархиальных ведомостей».

В отличие от православных епархий Сибири и юга России, образовавших Временные высшие церковные управления, наделённые полнотой административной и духовной власти на территориях Белых правительств, на русском севере не было создано никаких особых органов превышающих полномочия местного епархиального управления.

В декабре 1918 года для руководства Архангельской епархией вместо Архангельской духовной консистории был образован Архангельский епархиальный совет, под председательством правящего архиерея[2]. С 1912 по 1921 годы епископом Архангельским и Холмогорским был владыка Нафанаил (Троицкий)[3].  В 1917 и 1918 годах он выезжал в Москву для участия в работе Поместного Собора, восстановившего в Русской Православной Церкви патриаршество. По окончании деяний Собора архиепископ Нафанаил не вернулся в Архангельск, и всё время Гражданской войны и интервенции оставался в Москве, поручив временное управление Архангельской епархией викарному епископу Пинежскому Павлу (Павловскому). Позже владыка Нафанаил был привлечен советскими чекистами к следствию по делу патриарха Тихона и обвинен в связях с архангельским антисоветским правительством. Известно также, что «при епископе Нафанаиле (Троицком) границы Архангельской губернии совпадали с территорией Архангельской епархии. Здесь имелось около 410 тысяч православных в 445 приходах. В епархии было 679 церквей и 10 монастырей… В приходах епархии действовали 255 церковно-приходских школ»[4].

Не смотря на то, что связь с Патриархом Тихоном (и Архангельским епископом, находившимся в Москве), в годы Гражданской войны была на некоторое время прервана, епархия управлялась викарием правящего архиерея в обычном порядке. На богослужениях возносились имена Святейшего Патриарха Всероссийского, местного епископа и его викария.

По восстановлении связи с Московским Патриархатом, в марте 1920 года, согласно указу Священного Синода Русской Православной Церкви Архангельский епархиальный совет был переименован во временное Архангельское епархиальное управление[5].

После Октябрьской революции 1917 года Российский север оказался под властью большевиков. Ленинское правительство начало проводить богоборческую, антицерковную политику. Принятый 23 января 1918 года  Советом Народных Комиссаров РСФСР «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви» послужил основанием для начавшегося притеснения верующих, перешедшего затем в открытое гонение[6]. За полгода действия ленинского декрета на территории советского севера большевики закрывали православные храмы, арестовывали и казнили священнослужителей. В школах и прочих учебных заведениях упразднялись уроки Закона Божия.

В «Архангельских Епархиальных Ведомостях» неоднократно описывались достоверные случаи зверских убийств и издевательств над духовенством и церковнослужителями Архангельской епархии со стороны красноармейцев.

Так в начале мая 1919 года от Союза духовенства и мирян города Архангельска в адрес Временного правительства Северной области поступило обращение, в котором в частности заявлялось: «В виду такого бесчеловечья Союз духовенства и мирян в городе Архангельске почитает необходимым выразить перед Временным правительством свой решительный протест по поводу отношения Советской власти к Православной Церкви, Ее святыням и церковнослужителям. Мы протестуем по поводу мучений и убийств безоружного православного духовенства; против всякого рода арестов и лишения свободы, применяемых представителями Советской власти за исполнение служителями церкви своего долга. Времена Малюты Скуратова не должны возвращаться. Мы протестуем против осквернения православных храмов и святынь; оно в глубинах народного сознания возбуждает и воспитывает ненависть к гонителям христианства. Мы протестуем против гонений вообще на Православную Церковь, эту Величайшую святыню и объединяющую силу Русского народа на всем протяжении его существования»[7].

В подтверждении справедливости своего протеста в обращении приводились факты зверских издевательств красноармейцев над священнослужителями и безбожном поругании православных храмов в Архангельской епархии.

«Храмы Божьи не только запечатываются, но обращаются в кинематографы, в чайные, в казармы для солдат, — говорится в обращении, — В алтарях устраиваются оргии, причем престолы обращаются в «мерзость запустения». Пастыри Церкви при нашествии большевистских отрядов вынуждены бежать из своих мест, или готовиться к мученической кончине. Имена всех таких священномучеников, в различных концах земли Русской показавших силу своей веры с точным описанием их страданий, установить пока невозможно; но и то, что известно про некоторых, свидетельствует об озверении мучителей. Здесь приводятся только несомненные факты, бывшие в пределах Северной Области.

1) В Пинежском крае священник Михаил Шаньгин убит и тело его разрублено на куски. 2) В Печорском крае протоиерей Аифал Суровцев был многодневно бит, а затем расстрелян, и тело его сброшено в реку. 3) Там же священника Иосифа Распутина, 60-летнего старца, привязали к телеграфному столбу и убили залпом, а тело оставили грызть собакам, угрожая смертью всем, кто вздумал бы хоронить его. Подобным же варварским способом убит протоиерей Шенкурского женского монастыря Николай Попов. Псаломщика Селецкого прихода Афанасия Смирнова расстреливали за совершение панихиды над умершим союзникам-французам; и, когда он, раненый имел силы бежать, был пойман, снова поставлен над собственноручно вырытою могилою, и убит. Жизнь за монастырскими стенами и удаление от мирских дел не предохраняют от насилий гонителей. Жестоким образом убит настоятель Кожеозерского монастыря, оказавшего широкую помощь окрестной бедноте; а монастырь разграблен. Создается убеждение, что против Православной Церкви, Ее святынь и пастырей советскими властителями ведется систематический поход не только мерами гражданского порядка (отобрание церковных типографий, закрытие учебных заведений), но и мерами вооруженного насилия против лиц, по своему сану не берущих в руки оружия»[8].

В завершении заявления члены Союза духовенства и мирян требовали от Временного правительства ради защиты Православной веры и Церкви обратиться к «авторитетному голосу Мирной Конференции», довести до ее сведения настоящий протест, с просьбой принять решительные меры к прекращению ужасных преступлений, творимых большевистской властью.

Под изложенным протестом следует свыше 1 000 подписей. 16 апреля 1919 года особой делегацией, состоявшей из протоиерея А. Попова, Д.С. Соколова и К.А. Матвеева, это обращение было вручено председателю Временного Правительства П.Ю. Зубову[9].

Чрезвычайная жестокость, бесчеловечность и богоненавистничество красноармейцев вызывало негодование к большевистской власти со стороны православного духовенства и верующих людей. Поэтому, когда в результате переворота, осуществленного в ночь с 1 на 2 августа 1918 года в Архангельске, силами подпольных организаций «Союз возрождения России» во главе с Н.В. Чайковским и «Национальный центр», под руководством Н.Л. Старцева, была свергнута советская власть, архангельское духовенство «облегчённо вздохнуло»[10].

Один из священнослужителей Архангельской епархии,[11] уже в конце 1918 года, писал в редакцию «Архангельских епархиальных ведомостей», что государственный переворот был совершенно неожиданным для духовенства и жителей Русского севера. Когда вышел «Декрет об отделении Церкви от государства», на его приходе большинством голосов членов собрания прихожан, было решено: духовенству по прежнему совершать службы церковные, таинства, требы и законо-учительствовать в школах[12].

Обеспечение причту постановили оставить прежнее: землю и жалованье. Смуту в вопрос об обеспечении причта своим требованием внес один церковнослужитель, временно исполняющий обязанности псаломщика. Он, указывая на равное количество членов семьи у себя и у священника, потребовал, вопреки постановлению Поместного Собора 1917-1918 годов, себе половину церковного земельного участка. Однако собрание прихожан заставило его согласиться иметь третью долю во всем.

Далее, описывая изменения в приходской жизни во время правления Белой власти, этот священнослужитель сообщает следующее: «Посещение храма Божия некоторыми из прихожан стало редко, но доходность свечная и кружечный сбор в церкви чрез это не уменьшился, а напротив увеличился вдвое, а в некоторые месяцы в три раза. Действует на сердца преданных церкви лиц служба церковная с живым проповедничеством. Летом текущего года был натиск большевиков-красноармейцев на приход, но Господь не допустил их до местного храма. Вторичная и более сильная угроза их была в половине сего октября. Все со страхом ждали грабителей, появились добровольческий и союзнический отряды, произошла кровавая стычка, большевики бежали с появлением союзников, атмосфера очистилась и сразу дышать стало легче. Восстанавливается порядок, исчезает безумное веселье, слышнее становится голос священника — притихает деревня. Появляются болезни и голод. Тяжелый год! Я как священник должен был отдать своего 17 летнего сына, воспитанника 2-го класса духовной семинарии, в добровольцы, когда его больная матерь боролась со смертью. Предаемся надежде на Бога: Он не оставит»[13].

Вскоре после августовского переворота новая антибольшевистская власть учредила в Архангельске административный правительственный орган самоуправления получившее наименование — Верховное управление Северной области. Кроме того, в Архангельском перевороте 1918 года были задействованы и силы западных союзников, прибывших из Вологды летом.

«Армия Северной области насчитывала 20 тысяч солдат и офицеров, также в области находились 5 000 американских, 560 английских, 1 300 итальянских, 4 500 французских, 1 500 сербских интервентов»[14].

Получив власть в Северном крае, Верховное управление сразу же провело ряд всесторонних реформ в духе Временного Правительства России 1917 года. Оно отменило все декреты советской власти и занялось восстановлением гражданской администрации, суда, земства и городского самоуправления, произвело денационализацию частной собственности.

2 и 7 августа 1918 года Верховное управление обратилось к местному населению с воззваниями, в которых выражался политико-экономический курс новой власти. Декларировалось установление прочного правопорядка и организация обороны, воссоздание единой всероссийской государственной власти, восстановление органов истинного народовластия, таких, как Учредительное собрание, земство и городские думы, обеспечение прав трудящихся на землю, гарантировалась свобода деятельности рабочих организаций, признавалась необходимость восстановления частной собственности при строгом государственном контроле с участием в нем представителей рабочих[15].

Белая власть прекратила всякие религиозные притеснения и приняла ряд положительных постановлений касающихся жизни и деятельности Православной Церкви на территории Северной области.

Вестник Верховного Управления Северной Области в № 33 за 1918 г. сообщал следующее распоряжение правительства, подписанное его членами 20 сентября 1918 года:

«Верховное Управление постановило:

Декрет совета народных комиссаров от 15-го декабря 1917 года «об отделении Церкви от Государства и школы от церкви», опубликованный в №18 собрания узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства, признать ничтожным.

Дальнейшие отношения Государства к Церкви основывать на постановлениях Временного Правительства от 20 марта 1917 года «об отмене вероисповедных и национальных ограничений» и 14 июля 1917 года «О свободе совести» и о прочих узаконениях, этими постановлениями не отмененных»[16].

Острую дискуссию в правительственных кругах Северной области вызвало ходатайство Архангельского епархиального совета о возрождении в светских школах и прочих учебных заведениях преподавания Закона Божия. Однако произведённый по инициативе губернского земского собрания опрос родителей о желании преподавать детям Закон Божий бесспорно подтвердил его необходимость (высказалось за преподавание 100% опрошенных, т.е. все).

На заседании Архангельской городской думы, проходившем 23 мая 1919 года, было единогласно (при 4 воздержавшихся) принято решение о возвращении в образовательные программы преподавания уроков Закона Божия. По этому поводу дума вынесла следующие постановления:

«1. Закон Божий признается предметом, безусловно обязательным и для школы и для учащихся.

2. Труды законоучителей оплачивать так же, как и труды штатных учителей школы и из тех же источников (казначейства и городские кассы).

3. Законоучителям, которые получали за труд от родителей учащихся плату, — содержание уплачивать с 1 января 1919 года; тем же, которые за труд ничего не получали, платить с начала 1918/19 учебного года».[17]

По приглашению Верховного управления из Италии в Архангельск 13 января 1919 года приехал русский военный агент в Риме генерал Е.К. Миллер. Он занял в правительстве должность генерал-губернатора, а также управляющего отделами: военным, иностранных дел, путей сообщения, почт и телеграфов. 

Нужно отметить, что священноначалие Архангельской епархии оказывало всевозможную поддержку Белому движению в борьбе с большевизмом. Из епархиальных хроник известно, что 2 сентября 1919 года в Свято-Троицком соборе Антониево-Сийского монастыря, после Божественной Литургии было совершено торжественное освящение знамени предназначенного для 3-го Северного Стрелкового полка. Затем братия монастыря передала освящённое знамя губернатору Северной области генерал-лейтенанту Е.К. Миллеру. При этой тожественной акции насельники Антониево-Сийской обители обратились с посланием к генералу Миллеру, в котором преподали ему своё благословение на борьбу с богоборческой советской властью. В частности, в данном обращении отмечалось: «Второй год, как Сийский монастырь находится в полосе военных действий. …Под старинными сводами священного храма мы продолжаем приносить бескровную жертву Господу Богу. Мы молимся за Русскую землю, молимся за своих родных воинов, молимся за великодушных союзников, молимся за всех, проливающих кровь во имя великого святого долга. В своих скорбных молитвах мы усердно просим Господа Бога спасти нашу Родину… Но, Ваше Высокопревосходительство, мы смеем надеяться, что Русь не погибнет… В России есть еще люди сильные духом. Они крепко любят свою Родину: они не пожалеют сил, не пожалеют жизни, чтобы ее воскресить, соединить и создать вновь могучей и славной. И искренне преданные Отечеству военачальники — патриоты объединят и сплотят славное войско, и начатое ими великое святое дело с честью и славою доведут до конца. Желая полнее выразить чувства глубокой признательности родному Русскому войску, мы соорудили и освятили на раке преподобного Антония национальное знамя, хотя и простое и скромное по материальному веществу, по сокровенно богатое по духовному содержанию. Поднося его Вашему Высокопревосходительству, мы усердно просим Вас принять от нас этот священный дар — как символ победы и торжества над врагами, и вместе с нашими простыми, но искренне сердечными пожеланиями вручить его доблестным воинам 3-го Северного Стрелкового полка. Мы желали бы передать нашим славным героям, что святой Победоносец Георгий и преподобный отец наш Антоний, Сийский чудотворец, будут всегда верными ангелами — хранителями и покровителями тех храбрых воинов, которые под сению Святого Креста и Их священными ликами будут самоотверженно защищать и охранять свою святую Веру, — свою дорогую Родину»[18].

Сам генерал-лейтенант, с благоговением приняв благословение монастырской братии, чтил преподнесённые ему святыни и передавал их своим соратникам. Так 18 января 1920 года Е.К. Миллер телеграммой сообщал начальнику Вологодской губернии С.О. Латкину:

«Братство ревнителей Веры Православной передало мне для вручения Вычегодским добровольцам образ Святителя Стефана Пермского. Спешу обрадовать вас. По прибытии вашем в Архангельск передам Вам образ для вручения Вычегодскому полку»[19].

Главной заботой священноначалия Архангельской епархии было, прежде всего, духовное окормление своей паствы – православных жителей Северной области. Поэтому, в годы Гражданской войны, Преосвященным Павлом Епископом Пинежским, временно управляющим Архангельской епархией, неоднократно предпринимались пастырские поездки по приходам и монастырям вверенной ему епархии. Архангельские Епархиальные ведомости сообщали, что «с 10 июля старого стиля по 5 августа (1919 года – авт.) Преосвященный посетил г. Кемь, с. Сороку, Шиженский и Подужемский приходы, Кемского уезда, за тем все более значительные населенные пункты, по линии железной дороги от г. Кеми до г. Мурманска, села Керет и Кандалакшу, города Колу, Александровск, Пазреку, Печенгский монастырь, Печенгский приход и колонию Тириберку. Во всех местах остановок были совершаемы богослужения и проповедуемо было Слово Божье, применительно к обстоятельствам времени, переживаемым Родиной»[20].

Во время архиерейской поездки в указанных местах Божественная Литургия часто совершалась на походном антиминсе в различных приличных местах, например, в железнодорожных бараках, при этом помещения приводились в подобающий вид. Где нельзя было по каким-либо причинам совершить Литургию, служилось всенощное бдение или молебен с проповедью. Сильное впечатление произвели на молящихся Всенощное бдение и Божественная литургия на пароходе, во время его движения по морю. На одном из лесистых мысов Лапландского озера Имандры, расположенного на Кольском полуострове, вдоль линии железной дороги, была совершена первая панихида на новом кладбище, образовавшемся при её постройке. Местные жители говорили, что здесь «раньше еще никто не возносил церковной молитвы над погребенными»[21].

Во многих приходах верующие выражали трогательную при­знательность владыке Павлу за церковную молитву и слова назидания.

Повсюду представителями епархиальной власти раздавались брошюры и листки религиозно-нравственного содержания, а также издания, знакомящие с важнейшими событиями из Отечественной истории.

«Спрос на книжки и листки был прямо поразительный, — свидетельствуют «Архангельские Епархиальные ведомости», — просили их мужчины, женщины и дети. Казалось, для посильного удовлетворения этих духовных запросов недостаточно будет самого большого запаса, какой можно сделать для просветительства миссионерской поездкой»[22].

В городе Печенеге архиереем были совершены три Божественные литургии: в храме, где почивают мощи преподобного Трифона и преподобномучеников Германа и Ионы, воздвигнутом на месте древнего монастыря но­вом храме и, наконец, в церкви Печенгского прихода.

В Пазреке около года не было священника. Поэтому, во время архипастырского визита Преосвященного Павла (Павловского), местные жители убедительно просили его о назначении нового настоятеля, но пря­мо и чистосердечно заявляли, что по бедности и малочисленности своей не имеют личных средств на содержание священника.

Совместная молитва архиерея с духовенством и мирянами отдалённых частей Северной области, и всюду обильно преподанное слово наставления, доставили великое утешение всем благочестивым обитателям Беломорского края.

Об этом ярко свидетельствует и тот факт, что всюду верующие по окончании богослужения стремились получить от Владыки викария благословение и нередко вступали с Преосвященным в беседу, видя его близость и желание входить в общение с верующими не только во время церковной молитвы, но и помимо нее.

В городе Коле епископ Павел (Павловский) провёл миссионерское совещание, в котором приняли участие шесть священников, один дьякон и два мирянина. Главной темой этого совещания был вопрос об удовлетворении религиозно-нравственных нужд верующих, живущих вдоль железной дороги от Кеми до Мурманска[23].

Так же как и на прочих территориях подконтрольных белым правительствам, здесь на севере России по благословению Святейшего Патриарха Тихона церковным руководством были назначены особые Дни Покаяния.

В Северной области они были приурочены к четвергу, пятнице и субботе 2-ой недели Великого Поста, а в Воскресенье прошёл многолюдный крестный ход со всенародным молением. Епархиальное руководство поручило настоятелям приходов вопрос о пении и порядке крестного хода упорядочить заранее на совещаниях приходских советов. Также было решено в крестном ходе, в числе других местных святынь, с честью нести Чудотворный образ Грузинской Богоматери. В постановлении Архангельского епархиального совета отмечалось: «Давно необходимы для оживления религиозного чувства общий крестный ход и всенародное прославление имени Божья. При этом остается пожелать, чтобы с внешней стороны были соблюдены порядок и стройность. Не менее желательно, чтобы пенье священных песнопений пропеть несколько раз с участием возможно большего числа богомольцев»[24].

30 апреля 1919 года белые власти Северной области признали Сибирское правительство высшим органом власти, а адмирала А.В. Колчака Верховным правителем всей России[25].

Вооруженные силы Северной области формировались в основном на основе мобилизации, однако имелись добровольческие подразделения, в частности, ополчение и охранные дружины, использовавшиеся для охраны военных и государственных объектов, а также для несения патрульной службы наряду с милицией. Снабжение русских частей осуществлялось английским военным командованием, в оперативном подчинении которого они фактически находились и на фронте. Союзники пользовались правом экстерриториальности, союзная контрразведка самостоятельно проводила аресты российских граждан и организовала лагерь на острове Мудьюга, где содержались в среднем 200 — 300 человек. Весной 1919 года лагерь передан в ведение русских властей, в августе — сентябре того же года была проведена эвакуация союзных войск из Северной области[26]. 

Боевые действия против войск Красной армии велись с переменным успехом в основном вдоль рек и дорог. В 1919 году, в момент наибольшего продвижения на соединение с войсками адмирала А.В. Колчака, союзники и войска Северной области смогли взять под контроль, помимо территории Архангельской губернии, часть Вологодской и Олонецкой. Вначале командование войсками Северной области часто менялось и не имело постоянного Главнокомандующего. Так всего лишь за полгода на Севере сменили друг друга 4 Командующих: капитан 2-го ранга Г.Е. Чаплин (август — сентябрь 1918 года), контр-адмирал Л.Л. Иванов (сентябрь 1918 года), полковник Б.А. Дуров (сентябрь — ноябрь 1918 года), генерал В. В. Марушевский (ноябрь 1918 — август 1919 годов).[27]

Наконец, в июне 1919 года, приказом Верховного правителя России адмирала А.В. Колчака, Е.К. Миллер был назначен Главнокомандующим всеми русскими вооруженными силами на Северном фронте. В августе того же года В.В. Марушевский, сдав свои полномочия, ушел в отставку, а штаб вооруженных сил Северной области был преобразован в штаб Главнокомандующего.

В середине 1919 года в Северной армии сложилась критическая ситуация. Рост численности солдат опережал рост офицерского состава. На 25 тысячную армию, приходилось всего 600 офицеров. В данном положении нехватка офицеров восполнялась за счёт набора в армию пленных красноармейцев. Таким образом, они составляли более половины личного состава частей. С целью подготовки новых офицерских кадров были организованы британские и русские военные школы, созданы Славяно-Британский авиационный корпус, флотилия Ледовитого океана, дивизион истребителей в Белом море, речные флотилии (Северо-Двинская и Печорская). Также были сооружены бронепоезда получившие имена: «Адмирал Колчак» и «Адмирал Непенин».

Но, несмотря на все совместные старания Белого военного руководства и вооружённых сил союзников, боевая способность мобилизованных войск Северной области оставалась достаточно низкой. В рядах Добровольческой армии участились случаи неповиновения, и даже убийства офицеров и солдат из частей союзников. Наблюдались мятежи и массовое дезертирство целых отрядов на сторону Красной армии. Так, например, 3 тысячи пехотинцев (в 5-м Северном стрелковом полку) и 1 тысяча военнослужащих других родов войск с четырьмя 75-мм орудиями перешли к большевикам.

Генерал-лейтенант Е.К. Миллер прилагал все усилия, чтобы удержать британский военный контингент на фронте до окончания Гражданской войны, но было уже поздно.

Командующий войсками союзников на севере России, разочаровавшись в боеспособности войск Северной области в своём докладе сообщал: «Состояние русских войск таково, что все мои усилия по укреплению русской национальной армии обречены на неудачу. Необходимо теперь же эвакуироваться как можно скорее, если только численность британских сил здесь не будет увеличена»[28].

В сентябре союзники оставили Архангельск и вернулись на свою Родину, а к концу 1919 года Великобритания, по большей части, прекратила военную поддержку антибольшевистских правительств в России.

Главнокомандующий союзными войсками У.Э. Айронсайд предложил генералу Миллеру эвакуировать и Русскую Северную армию, но он отказался и «в связи с боевой обстановкой… повелел удержать Архангельский район до последней крайности…»[29].

Военно-политические неудачи Белого правительства и их союзников не могли не отразиться и на жизнедеятельности Православной Церкви в Архангельском крае.

Емельянов С.Н. описывает состояние духовенства в это тяжёлое время следующим образом: «Вновь начинала возрастать общественно-политическая деятельность церковнослужителей в условиях предчувствия оставления белыми армиями занимаемых ранее ими территорий. Так, когда англичане решили вывести свои войска с Севера России, архангельский Союз духовенства и мирян, духовенство Карелии, монахи Соловецкого монастыря обратились в августе 1919 года к архиепископу Кентерберийскому с посланием, прося английских христиан «помочь своим братьям», сказать «своему правительству, что теперь еще преждевременно лишать братской помощи Северную область», и надлежит ее оставить там до момента, когда русский народ «сам в состоянии будет охранять свою безопасность и святыни»»[30].

В связи с эвакуацией союзных войск произошли изменения и в составе Совета Союза духовенства и мирян города Архангельска. Совет, за отказом многих бывших его членов был переизбран. В новый состав его вошли по два представителя от каждого приходского Совета (одно духовное и одно светское лицо) и семь членов по избранию Общего Собрания. Председателем Совета был избран Смотритель Духовного Училища — протоирей Виктор Чекан; делопроизводителем — секретарь Архангельского Епархиального Совета Д.С. Соколов.

Сразу же после переизбрания членов Союза духовенства и мирян в Архангельске в день Преображения Господня было созвано его общее собрание. Ввиду ухода из Архангельска союзников и возникающего отсюда опасения за судьбу города, собрание приняло решение:

«1. Отправить от Союза телеграмму к Архиепископу Кентерберийскому, как представителю Англиканской церкви, с просьбою о братской помощи, какую английские христиане найдут оказать возможной;

2. послать туда же делегата, настоятеля кафедрального собора протоиерея Иоанна Лелюхина, для более подробного разъяснения положения Православной Церкви в Архангельске в случае прихода большевиков;

3. устроить всенародное моление с крестным ходом вокруг города об избавлении города от большевиков.

В настоящее время протоиерей И. Лелюхин, делегированный и другими организациями, находится в Лондоне»[31].

Постановление общего собрания Союза духовенства и мирян было исполнено. Очередной Крестный ход по городу Архангельску с несением святынь от приходов и иконы Грузинской Божьей Матери, возглавляемый епископом Павлом (Павловским), состоялся в воскресенье 25 августа (по старому стилю) 1919 года. Такой же крестный ход с несением иконы Грузинской Божьей Матери и с участием архиерея было предположено устроить и в Соломбале.

Оценивая сложившуюся на русском севере ситуацию и положение местного православного населения, Архангельское епархиальное издание сообщало: «Уход союзников из Северной области первоначально казался невероятным; но теперь это совершающийся факт. Часть имущества распродается; необходимое к перевозке упаковывается; войска готовятся к отплытию. Отъезжая сами, англичане везут с собою, эвакуируют и жителей Области и это, конечно, очень беспокоит население. Русское командование, согласно приказу Верховного Правителя, готовится к борьбе с большевиками до последней возможности. Для простой публики, не могущей знать всех обстоятельств, создаётся двойственное положение, на которую сторону стать: ехать или не ехать? В Либаву, в Ригу, выехало весьма значительное количество поляков, латышей; распродают имущес­тво и многие русские едут на берега Черного моря. Во всяком случае, сейчас тяга из Архангельска, а не в Архангельск; тем более, что поднимается вопрос о хлебных запасах, которых наличности на год не хватит. Поднимается вопрос об эвакуации женщин и детей в Соловецкий монастырь и на Мурманский берег»[32].

26 августа 1919 года А.В. Колчак издал постановление о введении в действие «Временного положения об управлении Северным краем», в соответствии с которым Е.К. Миллер получал права Главного начальника края с непосредственным подчинением Верховному правителю. В соответствии с этим постановлением правительство края распускалось. Однако политическая обстановка в Северной области не позволила Е.К. Миллеру осуществить требование Верховного правителя. Попытки установления военной диктатуры были осуждены и отвергнуты земско-городским совещанием, которое состоялось в августе 1919 года в Архангельске. В результате возникшего политического кризиса были произведены перестановки в управлении Северной области, и оно продолжало свою работу.

Такое же решение было принято и на Архангельском земском собрании под председательством П.П. Скоморохова, состоявшемся 3 февраля 1920 года. Замечательно то, что собрание, осудив военную диктатуру Е.К. Миллера, потребовало создания подотчетной исполнительной власти.

Но, в декабре 1919 года, красные перешли в контрнаступление, а 24-25 февраля 1920 года большая часть Северной армии была вынуждена капитулировать.

18 февраля 1920 года состоялось последнее заседание Белого правительства, в ходе которого произошла передача власти представителям профсоюзов во главе с освобожденным из тюрьмы бывшим председателем губсовпрофа В.Ф. Петровым.

На следующий день была проведена эвакуация штаба Главнокомандующего Е.К. Миллера в Норвегию морским путем. Вместе с генералом Россию покинули более 800 военнослужащих и гражданских беженцев. Они разместились на ледокольном пароходе «Козьма Минин», ледоколе «Канада» и яхте «Ярославна». Несмотря на препятствия в виде ледников и преследование кораблями Красного флота с артиллерийским обстрелом, белым морякам удалось довести свой отряд до Норвегии, куда они прибыли 26 февраля[33].

21 февраля 1920 года в результате большевистского восстания власть Временного правительства Северной области пала в Мурманске, после чего остатки войск Мурманского фронта перешли на территорию Финляндии и были там интернированы.

Правда, последние бои в Коми проходили ещё 6-9 марта 1920 года. Отряд белогвардейцев отступил из Троицко-Печёрска в Усть-Щугор, в котором находилась группа офицеров под командованием капитана Шульгина. Прибывшие из-под Урала части красноармейцев 9 марта окружили Усть-Щугор и гарнизон капитулировал. По приказу командования Красной армии белые офицеры под конвоем направлялись в Чердынь, но по дороге были расстреляны конвоирами.

«Несмотря на то, что население севера симпатизировало идеям белого движения, и Северная армия была хорошо вооружена, белая армия на севере России распалась под ударами красных. Это было результатом низкого количества опытных офицерских кадров, и присутствия значительного количества бывших красноармейцев, которые не имели желания воевать за временное правительство далёкой северной области»[34].

Председателем Верховного управления и Временного правительства Северной области являлся Н.В. Чайковский. После его отъезда обязанности заместителя председателя с января 1919 года по февраль 1920 года исполнял П.Ю. Зубов. В феврале 1920 года на этом посту его сменил Е.К. Миллер[35].

Многие исследователи обращают особое внимание на некоторые чудесные знамения, явленные в городе Архангельске в годы Гражданской войны и засвидетельствованные очевидцами.

Цветков В.Ж. по этому поводу заявляет: «Чудесным своим явлением над Архангельском благословила Царица Небесная белых воинов и жителей Северного края в день 3 августа 1919 года. Показательно, что произошло оно в годовщину освобождения города от большевиков и накануне эвакуации союзных войск с фронта; в дни, когда Северная армия оставалась собственным силам и ободрение защитников края было необходимо. Совершенно очевидно, что дивное явление милости Царицы Небесной не должно быть забыто, а тщательно исследовано»[36].

В воскресенье, 3 августа 1919 года, в городе Архангельске в восьмом часу вечера, Емилия Андреевна Перешнева 15-летняя гимназистка 5 класса, Валентина Андреевна Перешнева 13-тилетняя гимназистка 3 класса, Виктор Андреевич Перешнев 10-тилетний гимназист 1 класса, Ольга Михайловна Зеленина 13-тилетняя гимназистка 1 класса, Галина Михайловна Зеленина 11-летняя гимназистка 1 класса, Юлия Алексеевна Киселева 13-летняя ученица 2 класса высшего начального училища и Сергий Николаевич Попов 13-летний ученик 2 класса высшего начального училища, спасаясь от дождя, сидели на крыльце дома №135, принадлежавшего А.В. Перешневу, у Новгородского проспекта между Почтамтской и Кирочной улицами. Неожиданно они увидели невысоко над горизонтом к Почтамтской улице на северо-западной стороне Пресвятую Деву Марию, не во весь рост, но в сидячем положении, с Богомладенцем Иисусом Христом[37].

О необычном явлении детям было немедленно сообщено соответствующим рапортом в Архангельское епархиальное управление. Тут же на основании показаний свидетелей был составлен акт с описанием происшедшего, который вместе с рапортом был предоставлен на рассмотрение временно управляющему Архангельской епархией — Преосвященному Епископу Пинежскому Павлу. В тот же день на этом рапорте последовала резолюция Его Преосвященства: «Милость Божья и заступление Божьей Матери да будет с нами и над градом нашим. Прилагаемый акт и описание на рассмотрение и заключение епархиального миссионерского совета с епархиальным советом, имеющего состояться 4 сентября сего года»[38].

Проведя тщательное исследование данного чудесного события, 4 сентября 1919 года в Архангельске было созвано объединенное собрание Епархиального и Миссионерского Советов. На собрании был составлен специальный «Акт о явлении на небе Божьей Матери с Богомладенцем Иисусом Христом, бывшем в г. Архангельске 3 августа сего года», в котором со слов очевидцев засвидетельствовано подробное описание чудесного явления. В частности в нем описывается, что Царица Небесная «простирала обе руки вперед ладонями вниз и покрывала город. Лицо Божьей Матери продолговатое, некруглое было обращено на город на юго-восточную сторону. Кругом лица был светло-золотистый круг. Части лица были видны, но неясно. Одежда у Божьей Матери была широкая, сине-голубая, серая. На коленях Ее между протянутыми руками сидел Иисус Христос-младенец. Одежда на Нем была длинная, светлая, белая. Руки белые, блестели. Он часто двигал руками, а потом сделал и движение правой рукой, как благословляют. Около головы Спасителя был светлый круг. От круга во все стороны шли светлые лучи. Все это изображение было в четырехугольном облаке, как киота, или четырехугольной картине в просвете между облаками. Видение продолжалось 20-30 минут и затем постепенно стало исчезать; на его месте осталась голубая светлая полоса»[39].

Акт был подписан всеми указанными выше свидетелями чуда и заверен протоиереем Михаилом Поповым, настоятелем Воскресенской церкви г. Архангельска, Владимиром Леонидовичем Павловым, Андреем Михайловичем Распопиным. Объединённое собрание также постановило: «акт напечатать в Епархиальных Ведомостях», что и было исполнено[40].

«Архангельские епархиальные ведомости» описывают и другое чудесное событие, произошедшее с жителями города Пинега, в годы Гражданской войны, неоднократно атакуемом красноармейцами. Ещё осенью 1918 года шайки вооружённых большевиков нападали на сёла Пинежского уезда, подвергая их жителей разбою, насилию и грабежу. Особым издевательствам и мучительной смерти они предавали зажиточных крестьян и священников.

«Одного священника разрубили на 17 частей, другого лесопромышленника кололи штыками, купали в холодной реке и медленно замучили до смерти», — сообщают Архангельские хроники[41].

Далее разбойниками были разграблены Сурский и Веркольский монастыри и многие приходы. Узнав о злодеяниях красноармейцев, жители Пинеги пришли в ужас и обратились за помощью к Пресвятой Богородице. Когда красные дошли до д. Щелья, откуда до Пинеги оставалось всего лишь 16 верст, из Красногорского монастыря расположенного в 15 верстах от города была принесена Владимирская икона Божией Матери. Пред Её честным образом было совершено всенародное моление и крестный ход вокруг города.

В Пинеге располагался маленький отряд белоармейцев, но они не могли противостоять, намного превосходившей их численностью, армии большевиков. К всеобщему удивлению, по окончании крестного хода, среди красноармейцев неожиданно произошло смятение, и они, несмотря на то, что со стороны жителей города Пинеги не было никакого сопротивления, без всякой видимой причины повернули обратно и побежали в Усть-Почу…[42]

 «Равным образом сохранилась обитель Красногорская, — повествуют Архангельские Епархиальные ведомости, — по молитвам обитающих в ней пред Грузинской иконой Божией Матери. У монастырского Сояльского озера стоял наш малочисленный отряд; на него несколько раз нападали красноармейцы из Почезерья. Но наши удерживали этот важный пункт, так как если бы большевики овладели Соялой, то наше положение было бы критическим. Один раз красноармейцы особенно сильно напали на отряд, но сверх всякого ожидания наши одолели и прогнали большевиков. Мо­литвы верующих пред чудотворною Ее иконою Грузинскою были услышаны и оказались действенными»[43].

 На севере России в годы Гражданской войны церковная жизнь была сконцентрирована вокруг деятельности временно управлявшего Архангельской епархией викарного Епископа Пинежского Павла (Павловского), который помимо текущего управления епархией осуществлял миссионерские поездки, сопровождавшиеся широкой просветительской деятельностью, осуществлял контакты с правительством Северной области, которое стремилось наладить конструктивные отношения с Православной Церковью, ориентируясь на религиозную политику общероссийского Временного правительства 1917 г.