Ваше Преосвященство, досточтимый епископ Винченцо Палиа, многоуважаемые члены профессорско-преподавательской корпорации, боголюбивое студенчество, отцы, братия и сестры!*

Благодарю вас за предоставленную возможность быть участником торжественного акта в честь открытия нового академического года, а также за вашу готовность уделить внимание моим размышлениям о природе и о содержании Евангельского свидетельства христиан в современном мире.

Вообще понятие «свидетель» относится к судебно-следственной практике; свидетель обычно оказывается востребован при разборе какой-либо тяжбы. И потому, прежде чем говорить собственно о христианском свидетельстве, позвольте несколько поразмыслить об основах того, что, на наш взгляд, составляет такое понятие, как

Божественная юриспруденция

Читая Священное Писание Ветхого и Нового Заветов, мы неизбежно замечаем, сколь часто в повествовании встречается образ суда. Триста раз в Ветхом Завете и семьдесят четыре раза в Новом Завете слово «суд» выстраивает вокруг себя самый разнообразный контекст: от эсхатологических и пророческих откровений до законодательных и бытовых норм жизни личности, народа и всего человеческого рода. Что же касается производных от этого термина слов и понятий, то исчислить их в Библии весьма затруднительно по причине их великого множества.

Кто обращал особое внимание на статьи и положения Синайского законодательства, тот знает, что мера праведности человеческого сообщества с тех пор и по сей день определяется качеством судопроизводства, как в юридическом, так и в морально-этическом плане. «Во всех жилищах твоих, которые Господь, Бог твой, даст тебе, поставь себе судей и надзирателей…—наставляет нас книга Второзакония,—чтоб они судили народ судом праведным; не извращай закона, не смотри на лица и не бери даров… правды, правды ищи, дабы ты был жив» (Втор. 16, 18-20).

Превыше всего, над человеком и над всем, что сотворил Господь, над миром видимым и невидимым владычествует Верховный Судия,—и это также знает каждый, кто исповедает Единого Бога, в Троице славимого и поклоняемого.

Коротко и емко, просто и универсально сказал о Божественной юриспруденции еще Иов Многострадальный, который в одном предложении выразил начало и конец всякого события мировой истории, корень и плод всякого помышления человеческого сердца: «Убойтесь меча, ибо меч есть отмститель неправды, и знайте, что есть суд» (Иов 19: 29). Без малого тысячу лет спустя ему вторит премудрый Екклезиаст, обращаясь к юношеству с наставлением: «Ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд» (Еккл. 11, 9)

Известно, что всякое судебное разбирательство требует свидетелей, всякое следствие ищет тех, кто знает о предмете расследования, что видели его глаза и слышали его уши.

В связи с этим открывается очень интересное и весьма важное обстоятельство. Если в ветхозаветный период чаще Бог призывался в свидетели дел человеческих, то в новозаветные времена Промысл Божий распорядился иначе: теперь люди призываются к свидетельству о делах Господа, ибо такова логика Высшего Суда, который Библейский контекст определяет как

Свидетельство Духа

Божественный Логос воплотился от Девы Марии, чтобы свидетельствовать об Отце. Бог стал человеком, чтобы свидетельство о Творце было извлечено из самой глубины той неисследимой бездны, которая называется человеческим сердцем. Но что может сказать человек в свидетельство о Боге? Что такое человек, чтобы быть свидетелем в деле об истинности своего Творца?

«Вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый,—говорит Господь Иисус Христос Своим ученикам в час Вознесения,—и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1, 8).

Эхом отзываются на этот Божественный призыв слова апостола Павла: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе»! (Флп. 4, 13).

…Он назвал их Своими друзьями в прощальной беседе; они пили из одной чаши за столом в Сионской горнице; Он Своей рукой подавал им хлеб, еще хранящий тепло Его ладоней. Их было всего одиннадцать, и от их имени по праву очевидцев и соучастников Новозаветной Евхаристии святой апостол и евангелист Иоанн Богослов утверждал: «Мы видели и свидетельствуем, что Отец послал Сына Спасителем миру» (1 Ин. 4, 14).

Эти одиннадцать и Божия Матерь, Которая от начала сохраняла все слова Спасителя, слагая их в Своем сердце (см. Лк. 2: 19),—были единственными, кто видел Спасение своими глазами. В строгом юридическом плане лишь их свидетельства могли иметь вес в земном суде любой инстанции; лишь они имели право выступать в качестве свидетелей по делу об изъятии человека из-под владычества греха и о его освобождении от власти смерти. Что до иных, то кто дал им право говорить о том, чему они не были прямыми свидетелями?

Теперь мы вправе говорить о многообразии природы свидетельства как способа утверждения истины. Свидетельство чуда и свидетельство Духа вызывают к жизни

Свидетельство веры

Итак, в какой степени мы можем считать себя свидетелями Господа Иисуса Христа? Это весьма актуальный вопрос, потому что за две тысячи лет, прошедших со времен Евангельских событий, мир не оставил своих сомнений и предубеждений.

Мне думается, что пример первого новозаветного свидетельства явил Иоанн Креститель, который свидетельствовал об Истине, увидев ее не только телесными очами, но очами сердца. Он увидел и исповедал Бога в Том, Кто был его троюродным братом, Сыном Марии и Иосифа из Назарета; Кто был простым Галилейским плотником и не покидал своего дома, разве только в дни Пасхи; Кто, по слову пророка Исаии, «не возопиет и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах; трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит».

Иоанн увидел и засвидетельствовал, что Сей есть Тот, Кто, как и говорил Исаия-пророк, «будет производить суд по истине; не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда, и на закон Его будут уповать» (Ис. 42, 2-4).

До Иоанна это было видением, откровением грядущих событий, предчувствием великой перемены во всем мироздании. Все знамения и свидетельства, которые относились ко времени Рождества Христова,—славословие Ангелов и поклонение пастухов, Вифлеемская звезда и царственные волхвы, Симеон Богоприимец и пророчица Анна,—это были ступени на пути к свидетельству Иоанна. А спустя два года, в преддверие Голгофы, последовало исповедание Петра, произнесшего от лица всех апостолов: «Ты—Христос, Сын Бога Живаго» (Мф. 16, 16).

И далее мы слышим из уст Спасителя слова, которые указывают на новый принцип свидетельствования человека о Боге: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах» (Мф. 16, 17).

Итак, Петр свидетельствовал о том, чего не мог видеть телесными очами: он свидетельствовал о Тайне Пресвятой Троицы. Ни его пылкое сердце, ни любовь к Иисусу, ни готовность пойти на смерть вместе с Учителем не были достаточны для того, чтобы постигнуть Тайну бытия Триединого Бога. Мне кажется, что именно со времени свидетельства Иоанна и исповедания Петра в системе Божественного законодательства, установленного Творцом для мира людей, свидетельство веры утвердилось как

Новозаветная норма духовного права

Свидетельство веры вызревало в мире людей долгие века и тысячелетия. Но лишь любимый ученик Христов апостол Иоанн Богослов сумел обосновать его в кратких выражениях: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем. Любовь до того совершенства достигает в нас, что мы имеем дерзновение в день суда, потому что поступаем в мире сем, как Он» (1 Ин. 4, 16-17).

…Мы поступаем как Он. Так мог сказать о себе апостол Любви, а нам сегодняшним более пристало отвечать о себе на вопрошание Божие словами Многострадального Иова: «Спроси у прежних родов и вникни в наблюдения отцов их; а мы—вчерашние и ничего не знаем, потому что наши дни на земле тень» (Иов. 8, 8-9).

Для меня эти печальные слова вмещают всю нашу боль о тех искушениях, которые переживала Святая Церковь накануне XX века, и о тех испытаниях, которые постигли ее в миновавшем столетии.

Господь судил нам восстанавливать Церковь, возрождать ее традиции и служение, ее институты и миссии, подобно тому, как возрождались своды храма и стены Иерусалима после Вавилонского пленения.

Но именно теперь, именно в нынешнее время свидетельство веры с особой силой и убедительностью проявляет свою жизнеутверждающую, созидательную, воистину пасхальную мощь! Сознание того, что мы призваны быть свидетелями Бога Живаго, побудило Священноначалие, клир и паству Белорусской Православной Церкви за неполные пятнадцать лет умножить число православных общин более чем в три раза; возродить и вновь учредить двадцать семь монашеских обителей; создать систему духовного образования, в которую входят Духовные академия и семинария, ряд научно-исследовательских учреждений и средних специальных учебных заведений; наконец, подписать Соглашение между Православной Церковью и Белорусским государством.

Таковы лишь внешние формы возрождения духовной жизни, и я не стану далее утомлять досточтимую аудиторию отчетом о проделанной работе, ибо всему свое время и место… Впрочем, все перечисленное, а также те факты и цифры, которые мы оставляем вне рамок наших сегодняшних рассуждений о евангельском свидетельстве в современном мире,—все это суть плоды свидетельства веры и свидетельства Духа.

Но что же внешний мир? Он отнюдь не стремится разделить с Церковью радость о ее возрождении, причем, я говорю об этом в масштабах человеческого сообщества в целом. Прежде, чем рассуждать об особенностях свидетельства в мире нынешнем, необходимо попытаться дать краткую характеристику или определение его сегодняшнему духовному состоянию.

…Стремление к хаосу, в котором каждый индивид ищет себе бога по своему вкусу и нраву, чтобы тот потакал прихотям и похотям человеческого существа. В нынешние времена можно наблюдать, как то, что было предосудительно и беззаконно вчера—выдвигается в качестве всеобщей нормы сегодня. Передачи новостей служат этому достаточным подтверждением.

И вот здесь, посреди этого буйства страстей человеческих, христиане не только говорят о Евангельском свидетельстве, но пытаются утвердить его словом, делом и помышлением своих сердец. «Не бойся, малое стадо!—ободряет нас Сын Божий,—ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк. 12, 32).

Человеку страшно без Бога. Он ищет Его в фантазиях, в экзотических культах, в мистике и там, где все смешано со всем… И потому христианское свидетельство в современном мире имеет совершенно ясную

Цель—указать, где Бог

Никогда прежде мир не был столь образован и объединен областью высоких технологий и средств коммуникации. Сегодня он так утомлен своими земными знаниями и достижениями, у него так захватывает дух от открытий и так кружится голова от успехов, что он, кажется, уже не способен верить в то, что не от мира сего,—в Бога.

За два тысячелетия, по слову Господню, Евангелие Царствия уже практически «проповедано… по всей вселенной, во свидетельство всем народам» (Мф. 24, 14). Естественным образом христиане приблизились к тому времени, когда наша вера обретает характер знания о Боге.

Последние два столетия люди с благими побуждениями говорят о том, что они «верят в Бога» вообще как в разумное основание бытия. А о патриархе Аврааме апостол Иаков говорит, что «веровал Авраам Богу,—то есть доверял Богу,—и это вменилось ему в праведность, и он наречен другом Божиим» (Иак. 2, 23). Именно Авраамову «веру Богу» ставит апостол в пример в своих посланиях Римлянам и Галатам (Рим. 4, 3, 17; Гал. 3, 6).

Евангельское свидетельство современному миру, видимо, должно быть в большей степени школой доверия Богу. Именно этому вконец разучился современный человек, и нередко даже христиане проявляют неспособность всецело доверять Тому, Кого исповедают. На социально-психологическом уровне это чаще всего проявляется в том, что Богу, бытие Которого не оспаривается, отводится лишь строго определенное место в жизни: например, в воскресенье за богослужением и в период чтения утренних и вечерних молитв. А в остальное время суток и в жизни в целом человек старательно соблюдает свой суверенитет от Творца.

Детская вера, детская доверчивость Богу—это качества истинно Евангельского духа. И как радостно слышать музыку этой детской простоты и твердости веры, эту гармонию доверия—в словах вспоминаемого нами сегодня Иова, который просил Творца: «Чего я не знаю, Ты научи меня; и если я сделал беззаконие, больше не буду» (Иов. 34, 32).

Но дети растут и, сохраняя эти качества души и сердца, они также приобретают знания, и в том числе—знания о Боге. Об этом сказано еще в книге Второзакония устами Боговидца Моисея: «И знай в сердце твоем,—говорит он собрату своему,—что Господь, Бог твой, учит тебя, как человек учит сына своего» (Втор. 8, 5).

Ученики же бывают разные, и об этом Господь сокрушенно вздыхает в одном из многочисленных обличений, записанных в книге пророка Иеремии: «Народ Мой глуп, не знает Меня: неразумные они дети, и нет у них смысла; они умны на зло, но добра делать не умеют» (Иер. 4, 21-22).

Коль скоро ветхозаветные праведники еще до Рождества Христова говорили не только о вере, но и о знании Бога, то какими же огромными сокровищницами этих знаний обладаем мы, современные христиане?! Ведь не только Галилейским рыбакам, но и нам сказал Сын Божий: «Вам дано знать тайны Царствия Небесного» (Мф. 13, 11). Как бы возрадовался о нашем знании премудрый Соломон, которому было неведомо то, что сегодня малые дети постигают в воскресной церковноприходской школе или в беседах с родителями! Но, в то же время, как часто мы забываем слова Екклезиаста, сказанные им о Боге чуть менее трех тысячелетий назад: «Знать Тебя есть полная праведность, и признавать власть Твою—корень бессмертия» (Прем. 15, 3).

Мне кажется, что доверчивая вера Богу призвана сосредотачиваться в человеческом сердце как твердость знания. Когда Символ христианской веры становится смыслом всех иных знаний, которые обретают в нем свою перспективу,—тогда человек плодоносит делами веры и благим ведением, оправдывая слова Сасителя: «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15, 5).

Христианское свидетельство современному миру, на мой взгляд, должно заключаться в том, чтобы каждый день, каждый час быть для окружающих той частью вселенной, где Премудрость создала себе дом, который есть Святая Церковь, и провозгласила о том, что «начало мудрости—страх Господень, и познание Святаго—разум» (Притч. 9, 1-10).

В современном мире, где безмерно ценятся рациональные знания и материальные свидетельства, христиане должны быть теми, о ком молилась бездетная мать по имени Анна за тысячу лет до Рождества Христова: «Да не хвалится мудрый мудростью своею, и да не хвалится сильный силою своею, и да не хвалится богатый богатством своим, но желающий хвалиться да хвалится тем, что разумеет и знает Господа» (1 Цар. 2, 10).

Я намеревался закончить лекцию этими словами, но мне показалось важным сказать еще кое-что. Итак, христианин—это свидетель Божий, свидетельствующий о Творце перед лицом всего сотворенного. А значит, в преддверии Восьмого Дня, когда Господь приступит к творению Нового неба и Новой земли, род христианский во главе с Божией Матерью даст последнее свидетельство, целью которого будет совершенное преодоление неправды, и произнесет решающее слово защиты: «Господь есть Бог!».

Думаю, защита Бога является эсхатологической миссией человечества, ибо не напрасно записано в книге пророка Исаии: «Вы—свидетели Мои, говорит Господь, что Я Бог» (Ис. 43, 12).

* Лекция на открытии академического года в Богословской Академии г. Ассизи (Италия) 2 ноября 2004 года.