Студенческое общежитие. Так до боли знакомое и в то же время до сих пор для многих столь загадочное. Переступив порог, попадаем в особый мир со своими комедиями и драмами. В некотором смысле, мы все существуем в общежитии. Общага—лишь образ всего человеческого общества.

Как правило, обитатели общаги весьма радушны: вас непременно усадят за стол (если он есть), дадут хлеба, напоят чайком (или чем-то более крепким), и пойдут бесконечные разговоры за жизнь. Короче,благодать.

Бывают, правда, периоды, когда приходится туго. Например, когда слишком рано заканчивается стипендия. Или когда из-за какого-нибудь плюгавенького незачета ее вовсе не выплачивают. Тогда совсем туго. А в общем-то живется ничего.

—Нюр, там в холодильнике есть несколько шоколадок к чаю, а бутерброд?—Лиза щедро нарезает батон белого, накладывает на хлеб кусочки сыра и в довершенье выдавливает майонез.—Нет, мы тут хорошо живем, голодать не приходится. В прошлом году, весной, со мной был обморок. Прихожу к себе (а тогда до стипухи еще долго было и, ко всему этому, с учебой большой напряг), и вдруг… ж-жих и бух… А как очнулась, смотрю: ребята уже натащили мне еды всякой, та-ак накормили! С тех пор больше с голодухи не падала.

Комната как проходной двор. Чай, гитара, шутки, песни, треп. А сколько анекдотов! Здесь по-семейному уютно. Здесь очень много знакомых и друзей.

Здесь очень много знакомых, друзей—катастрофически не достает… И хотя в общежитии тебя постоянно окружают люди, и хотя почти никогда не приходится оставаться одному,—человек здесь часто очень одинок. Парадокс, не правда ли? Многие не выдерживают…

—Вчера я была в одной больнице, знакомую по общежитию ездила навещать. В очень мрачном месте—в «психосоматическом отделении». Туда свозят тех, кто пытался покончить с собой. Молодых, ужас, как много.

—А что, эта твоя знакомая пыталась…

—Да, таблеток наглоталась. А я еще за четыре дня до этого с ней разговаривала…

—Несчастная любовь что ли, или еще какие-то причины?

—Да нет. Просто здесь, в общежитии, вокруг всегда полно народу, а ты все равно в одиночестве. И иногда это мучительно. Особенно на младших курсах. Главное, их пережить. Потом как-то привыкаешь. И все-таки изредка, скажем, раз в месяц, кто-нибудь или вены себе…, или таблеток напьется.

Некоторые пробуют уйти от тягот жизни с помощью спиртного или наркоты, на время «отключиться». Но, к сожалению, это не лучший выход. Беда в том, что похмелье проходит, а проблемы-то остаются.

Мы все, почти каждый, изнываем от мелких своих катастроф, пытаемся убедить окружающих (и самих себя), как тяжко и беспросветно нам живется и так далее. Но слепы к тому, что совершается буквально рядом с нами, с ближними нашими. Мы и человека-то замечаем только тогда, когда его уже нет.

В Евангелии как-то прочла: «Возлюби ближнего как самого себя». Как это? Всех сразу? А может, просто это значит, что в иные моменты кого-то, кому вдруг становится нестерпимо жить, нужно всего-то «заметить», хотя бы «выслушать». Пожалуй, это и есть «возлюбить». Но как все же это нелегко! Ведь прикоснуться к чужой беде—значит разделить ее, сопережить. Ох, нелегка, как оказывается, заповедь Христова. Впрочем, и сама жизнь—штука нелегкая.

 Нюра АЛЕКСАШИНА,
филфак МГУ (ТД № 20).