У каждого человека свой путь к Богу. Этот путь порой тяжел или поначалу неясен, но, тем не менее, он всегда неповторим. Его надо найти, ощутить, нащупать, не дать сиюминутным интересам сбить с него, увлечь фантазиями, отвлечь туманом обмана. Необычную историю о том, как бывший солдат решил поступить в мукомольный институт, а стал священником, нам рассказал главный герой этой истории, протоиерей Димитрий Хмель, настоятель храма Успения Пресвятой Богородицы в г.Несвиж.

Мой путь к священству начался еще перед войной. Тогда я учился в педагогическом техникуме. Однажды ночью мне приснился удивительный сон. Я увидел во сне Иисуса Христа, Божию Матерь и рядом святителя Николая Чудотворца в полном архиерейском облачении. Святитель Николай обратился ко мне и громким голосом сказал: «Димитрий, иди к нам!» Самым удивительным было то, что этот голос слышали все, кто был в то время в доме, а я так и не проснулся. Мама, видя это, начала в волнении будить меня. Когда я проснулся, то рассказал, что мне снилось. Мама сильно расстроилась и три дня почти ничего не ела, поскольку думала, что я скоро умру и это был голос, зовущий меня на тот свет. Но через три дня мне опять явился святитель Николай Чудотворец и сказал: «Успокой маму, ты будешь священником, мы призвали тебя к себе».

Эти видения были удивительны, но мог ли я в то время думать, что действительно стану священником? Годы были грозными. Ни для кого не была тайной трагическая судьба священников и верующих людей, не пожелавших отречься от веры во Христа. Но были и те, которые отрекались от священства, веры и Церкви и устраивались работать пчеловодами или кладовщиками.

Началась война. В военном лихолетье главным было—остаться в живых. Семья жила тогда на Украине в Винницкой области. В июне 1941 года в армию меня не призвали, поскольку я был еще слишком молод. Но оставшись в оккупации, мы испытали на себе все ее тяготы и опасности. Не иначе как Господь сохранил нас. А уже после освобождения, в марте 1944 года меня призвали в действующую армию. Свой боевой путь я начал с Витебска. Потом пошли на Оршу. После Орши фронт разделился: часть войск пошла на Борисов, а другая часть—на Логойск. Дивизия, в которой служил я, пошла в Логойском направлении. Вместе со Вторым Белорусским фронтом мы штурмовали Минск. После Минска я участвовал в боях за Лиду, Вильнюс, Каунас. С тяжелыми боями прошли восточную Пруссию и достигли Кенигсберга. Я был артиллеристом по вычислениям и при штабе занимался нанесением всех данных на планшеты. Кроме того, за мной была закреплена стомиллиметровая противотанковая пушка. При нападении противника я отбивал танковые атаки. Можно сказать, что вычислительными проблемами я занимался в свободное время.

Перед штурмом Кенигсберга немцы разбросали листовки: «Вы Сталинграда не отдали, мы Кенигсберга не отдадим. Кенигсберг—город неприступный. Берлин, может, и возьмете, но Кенигсберга вам не взять». Я принес эту листовку в штаб. Моим непосредственным начальником был генерал-полковник Николай Иванович Крылов, командующий Пятой армией. Ему первому я и показал немецкую листовку.

—А что солдаты говорят?

—Да что говорят: врешь, фриц, отдашь! Крылов—не Паульс, отдашь, никуда не денешься.

Непосредственно перед штурмом Кенигсберга Александр Михайлович Василевский, командующий Третьим Белорусским фронтом, и Николай Иванович Крылов, оба сыновья священников, привезли в расположение советских войск чудотворную Казанскую икону Божией Матери. Я сам был свидетелем того, как они, поставив образ на стол, сами встали на колени и поклонились Пресвятой Богородице. В этот момент в штабе находился также Иван Ильич Людников, командующий 39-й армией. Он не встал на колени, а просто склонил голову перед образом. Картина была поистине удивительной и волнительной.

На следующее утро, в воскресенье 6 апреля, начался штурм неприступного Кенигсберга. Это было мощное наступление. 297 самолетов беспрерывно висели над городом и бомбили. Аэродром находился всего в 14 километрах от блокадного Кенигсберга, и поэтому самолеты имели возможность быстро заправляться топливом, брать на борт боезапас и продолжать выполнение задания. Ни на секунду не смолкала канонада и гром разрывов в Кенигсберге. Мы овладели городом за два дня. Командующий Кенигсбергским гарнизоном фельдмаршал Ляш вышел, поднял белый флаг и сказал: «Я не думал, что за два дня может пасть такой город».

После Кенигсберга мы двинулись в направлении города Центин. Там была короткая передышка, мы получили подкрепление техникой и людьми и двинулись на портовой город Пилау. Его мы взяли в течении одних суток и вышли к Балтийскому морю. Наше ликование было беспредельным. Выстрелами трассирующих ракет мы дали знак победоносного конца операции «Багратион».

Севернее шли бои за городок Фишгаузен. Его штурмовали части под командованием Ивана Ильича Людникова. Увидев «парад ракет», он связался с нами по телефону и спросил, все ли у нас в порядке.

Николай Иванович Крылов, не сдерживая радости, буквально прокричал в трубку: «Мы уже войну закончили, вышли к морю. Этого и тебе желаю». Фишгаузен сдался 18 апреля. С его взятием война в Восточной Пруссии закончилась. Дивизии, бравшие Кенигсберг, стали переправлять на Японскую операцию. А я получил назначение в Гумбилинский артеллерийский учебный дивизион, который базировался в Восточной Пруссии. Оттуда меня направили в Бобруйск, где я и демобилизовался. В следующем, 1946 году я поступил в Одесский мукомольный институт. Хотел побыстрее закончить это учебное заведение и потому учился и днем, и ночью. Однажды, начертив чертежи, я на короткое время прямо за столом задремал. Вдруг мне показалось, что кто-то как будто дотронулся до моего плеча и удивительный женский голос сказал: «Не для того я тебя хранила на войне, чтобы ты эти чертежи делал. Переходи вот в это здание». Хотя все это было во сне, но я отчетливо запомнил указанное мне длинное двухэтажное здание. Спустя какое-то время я прогуливался со своим однокурсником Петром Ковалевым, капитаном в отставке, по Одессе. Мы шли по улице Чижикова. Вдруг мне бросилось в глаза длинное двухэтажное здание. Меня как молнией ударило. Я внезапно прервал разговор, остановился и рассказал все, что мне приснилось, своему товарищу. Мы решили зайти туда. Снаружи никакой вывески не было. Когда мы зашли вовнутрь, нас встретила какая-то старуха дежурная. На стене была большая надпись «Одесская Духовная Семинария». И я, и мой друг настолько были поражены всем, что даже не отреагировали на вопрос дежурной.

Вскоре я оставил институт и перешел в Духовную Семинарию. Мое решение в институте было воспринято неоднозначно и некоторыми даже болезненно. Неоднократно ко мне, семинаристу, приходили студенты института и убеждали меня вернуться обратно. Но мое решение было твердым и бесповоротным. В Семинарии меня как ветерана войны, боевого офицера и бывшего студента института зачислили сразу на второй курс. Я старался оправдать доверие и закончил второй курс с отличием. После летних каникул я не смог продолжить учебу в Одесской Семинарии, поскольку тем летом на Украине была сильная засуха и были огромные проблемы с питанием. Сто рублей стоила, например, булка хлеба, а рабочий за месяц получал всего сорок рублей. Одесский архиепископ Сергий (Ларин) оставил учиться в Семинарии лишь студентов из Одессы и Одесской области, а остальных отчислил. Семинарию покинули и некоторые преподаватели, например, Алексей Петрович Надеждин. Он отправился в Минскую Семинарию: она как раз открылась в том году. Я решил продолжить учебу и отправился вслед за Алексеем Петровичем. Я приехал в Жировичи, и меня с радостью приняли на третий курс. Семинарию я окончил в 1949 году. Наш выпуск был первым выпуском возрожденной Духовной Школы. Поскольку я воевал в Белоруссии, проходил с боями многие белорусские города, то решил остаться здесь и для священнического служения. После рукоположения меня назначили на приход в Логойск. Там я прослужил 8 лет. В 1956 году я получил назначение в Несвиж и возглавил Несвижское благочиние. С того времени служу в этом городе Богу и людям. Мои труды были оценены жителями и властями нашего города, свидетельством чему—звание и грамота почетного гражданина Несвижа, многочисленные грамоты и награды. Но самая большая награда—моя паства.

Несвиж в религиозном плане благополучный город, несмотря на то, что здесь представлены две христианские Церкви: Православная и католическая. Здесь всегда были хорошие проповедники—и священники, и католические ксендзы. Хватает работы всем. Так что зависти мы никогда друг ко другу не испытывали. Наша цель—служить своему народу и своей пастве. Сам Господь Бог и Его Пречистая Матерь призвали меня к священническому служению, и я искренне стараюсь нести это служение верно и честно, пока хватит сил. Желаю всем оставаться твердыми, уверенными, убежденными, идти своей жизненной дорогой, которая, несомненно, приведет ко Христу, к желаемой цели—к Вечности.

Материал подготовил 
Иван Кононович,
студент II курса МинДС