История человечества всегда была, прежде всего, историей войн—для того, чтобы удостовериться в этом, достаточно открыть любой школьный учебник. Правители Древнего Египта и Месопотамии силой оружия объединяли свои страны, создавая единое целое из множества враждующих областей, покоряли окрестные народы и оставляли после себя многочисленные стеллы и монументы, воспевающие их победы, гибель и порабощение врагов для благодарных современников и потомков и для еще более благодарных историков и археологов нашего времени. Ассирийские цари переселяли целые народы и приказывали снимать кожу с тысяч военнопленных живьем. Начало истории Эллады неразрывно связано с Троянской войной, воспетой Гомером. Рим силой оружия, огнем и мечем, создавал свой порядок, объединяя все Средиземноморье под своей властью.

Христианская Европа едва ли знала время мира в Средние века. Эпоха Просвещения ознаменовалась в ней тем, что следствие ее—революции и последовавшие за ними войны—естественным сделали счет в сотни тысяч и миллионы своих жертв. В 2002 году были опубликованы результаты исследований, проведенных Weslean College в США. Согласно им, начиная с 3600 года до н. э., во всем мире прошло около 14600 войн, в которых погибло более 3 млрд. человек. За прошедшие тысячелетия только 292 года были мирными, что, впрочем, сомнительно, так как многие столкновения и конфликты не нашли отражения в сохранившихся исторических памятниках и остались вне поля зрения историков и статистиков.

Война неизменно сопутствовала человеку и всегда воспринималась им, как пора величайшего испытания для воина и страшнейшего бедствия для мирного человека. Война и убийство неразрывны, а имеет ли право посягать человек на жизнь ближнего? Во всех культурах и эпохах убийство считалось тяжелейшим преступлением и грехом. Священное Писание свидетельствует о том, что каждый человек является носителем Образа Божия, а что может быть большим уничижением и поношением этого Образа, чем убийство?

Первый убийца—Каин—был братоубийцей и все последующие уподобляются ему, следуя по пути ненависти и зависти, явственнейших следствий господства греха в человеческом сердце. Один же из его ближайших потомков Ламех так определил свое отношение к ближнему: «я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне. Если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро» (Быт. 4, 23-24). С тех пор данный принцип отношения к противнику и врагу стал определяющим для людей на протяжении многих столетий, до того времени, пока на вопрос апостола Петра сколько раз можно прощать брату, согрешающему против тебя, не прозвучало: «не говорю тебе: до семи, но до семижды семидесяти раз» (Мф. 18, 22).

История Израиля, как и история прочих народов, была историей войн. Синайская заповедь «не убивай» не могла не быть дополнена словами «перелом за перелом, око за око, зуб за зуб» (Лев. 24:20). Ветхий Завет не оставлял никаких сомнений в том, что сопротивление злу силой оправдано и что часто только оно и может воспрепятствовать торжеству насилия и греха.

Христос поднял планку нравственности во взаимоотношениях между людьми на новую высоту—Им было сказано: «Кто ударит тебя в правую щеку, обрати к нему и другую» (Мф. 5, 39); «не противься злому» (Мф. 5, 38); «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обидящих вас и гонящих вас» (Мф. 5, 44).

Уже в первые века существования христианской веры, когда Церковь распространилась в самых различных слоях античного общества, вопрос об отношении к воинской службе стал вызывать в среде христиан разногласия. Возможно ли следовать за Господом, кротко перенося страдания и обиды, и держать в руке меч? Среди первохристианских мучеников было достаточно много римских легионеров, особенно много их пострадало за Христа в III веке, в связи с отказом принимать участие в обрядах языческого государственного культа, связанных с идолопоклонством.

После того, как император Константин прекратил гонения на христиан и христианская религия приобрела постепенно статус государственной и освятила все стороны жизни общества, понимание необходимости несения воинского долга и значимости его стало повсеместным. Примером этого может быть ответ, который дал святой равноапостольный Кирилл в своей беседе с мусульманами на вопрос о том, почему христиане ведут войны и выходят на поле брани, хотя им заповедано любить врагов и не противиться злу. Он сказал: «Мы великодушно терпим обиды, причиняемые нам как людям частным, но в обществе друг друга защищаем и полагаем души свои на брани за ближних своих, чтобы вы, пленив наших сограждан, вкупе с телами не пленили и души их, принудив к отречению от веры и богопротивным деяниям. Наши христолюбивые воины с оружием в руках охраняют Святую Церковь, охраняют государя, охраняют отечество, с разрушением коего неминуемо падет отечественная власть и поколеблется вера евангельская».

Ситуация изменилась в эпоху Реформации, когда из среды протестантских деноминаций произошло выделение ряда религиозных групп, полностью отвергших для своих членов как возможность брать в руки оружие, так и вообще участвовать в какой бы то ни было общественной и государственной деятельности.

Их подчеркнутая антисоциальность вытекала из стремления к обособленности и замкнутости и отчасти была связана с духовной преемственностью данных движений, таких как, например, меннониты, анабаптисты, религиозный экстремизм которых проявился в стремлении к насильственному свержению существовавшей государственной власти и общественного строя и в установлении некоего «Царства Сиона», что нашло свое кровавое воплощение в Мюнстере в 30-е годы XVI века.

Движение анабаптистов было подавлено объединенными силами католиков и протестантов, после чего их духовные преемники предпочли полностью обособиться от всякой социальной жизни, отвергнув современное им государство, его суды и его армию.

К числу подобных групп, которые провозгласили религиозный пацифизм одним из элементов их вероучительных доктрин, основываясь на якобы свойственному учению Христа непротивлению злу силой, были швейцарские братья, чешские братья, гутерское братство, меннониты, квакеры и др. В 1919 году было создано «Международное братство примирения», представленное в 23 странах. Основная цель этого движения—поддержка людей, отказывающихся служить в армии, и пропаганда идей ненасилия. Одним из самых ярких представителей подобных идей в России был, как известно, Л. Н. Толстой, активно помогавший различным сектантам, таким как, например, духоборы, которые из-за антисоциального и антигосударственного характера их учений отказывались нести службу в армии.

Подобного рода религиозный пацифизм тесно соприкасается с новым, нерелигиозным пацифизмом, движением, возникшим во время «холодной войны» в 60-е—80-е годы XX века. Он следует одному из основных принципов современного гуманизма: человеческая жизнь является величайшим благом, и нет ни одной идеи, ради которой стоило бы жертвовать чьей-либо жизнью, прежде всего своей собственной. В какой мере подобные мнения действительно выражают суть христианского отношения к противлению злу вообще и несению воинской службы в частности или близки к нему? Христос говорит: «Когда же услышите о войнах и военных слухах, не ужасайтесь: ибо надлежит сему быть» (Мк. 13, 7).

Принимая неизбежность несения воинской службы и необходимость защиты государства путем ведения войн, святитель Василий Великий утверждал в своем 13-м правиле, признавая всякое убийство злом: «Убиение на брани Отцы наши не вменяли за убийство, извиняя, как мнится мне, поборников целомудрия и благочестия. Но, может быть, добро было бы советовати, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года удержались от приобщения токмо Святых Тайн». В русской религиозной мысли заслуживает в этой связи внимания имя И. А. Ильина, в своем труде «О сопротивлении злу силой» поставившего задачей религиозное и духовное оправдание применения силы для защиты общества как от внутренних, так и от внешних врагов.

Необходимо отметить, что воинское служение должно соответствовать высоким нравственным идеалам, его целью должно быть не стремление к уничтожению и убийству врага, а защита государства и мирных его граждан—это оправдывает воинский долг и делает его священным.