Ее душа открыта жадно
Лишь медной музыке стиха,
Пред жизнью, дольней и отрадной
Высокомерна и глуха.

Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Назвать нельзя ее красивой,
Но в ней все счастие мое.

Когда я жажду своеволий
И смел и горд — я к ней иду
Учиться мудрой сладкой боли
В ее истоме и бреду.

Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.

 Мир красотой оно спасало,
Равнялось с жизнью за одно,
В нем истина существовала,
И было женственно оно.

В своей основе изначальной
Носило женственности смысл…
Стихия женского начала
Не ограничивает мысль.

Играло женское начало
Свою прекраснейшую роль
Не ради вероятной славы,
А с чувством права на любовь.

В нем сочетались идеалы,
Как блики облика его,
И власть, которой покорялись,
И бескорыстное добро.

В начале женском исполнялись
Дочь и сестра, жена и мать,
И женственностью отражалась
Всемирной женственности стать.