Красота видимого мира служит не только источником радости и вдохновения для человека. В совершенствах природы он угадывает безграничный разум Творца вселенной. Но с течением времени в мире как в зеркале все более отражается не Сам Господин, а беспощадная рука того, кто по творческому замыслу Его должен быть хранителем и освятителем всего творения.

Общение человека с окружающим его миром заключает в себе не только процесс познания им всего видимого. Как через рассмотрение произведений всегда возможно нечто узнать и о самом его авторе, так, проникая в сущность видимых предметов и явлений, человек составляет некоторое представление о Боге, Создателе всего сущего. Познание Бога через красоту, гармонию, целесообразность, растворенные в мире, является одним из видов естественного откровения.

Святой Григорий Богослов, вселенский учитель, говорил: «Небо, земля, море, словом—весь сей мир есть великая и преславная книга Божия, в которой открывается самым безмолвием проповедуемый Бог». Эта книга написана рукой Творца такими четкими и выразительными буквами, что ее может читать каждый, даже самый простой человек. В большей мере это должно относиться к людям науки. В своих исследованиях им дано намного отчетливей прозревать Образ, печать Которого отражена на всем творении. И практика подтверждает эти слова. Из тех, кто занят изучением этого мира, все ученые, в большинстве своем,—люди верующие. В малейшей частице живой природы они видят ее целесообразность.

Еще Цицерон говорил, что, сколько бы миллионов раз ни бросать кубики с буквами, строчки стихов из них никак не получатся. А вселенная, которая окружает нас, гораздо сложнее, чем самая сложная машина и полна гораздо большего смысла, чем самое глубокоосмысленное стихотворение. Карл Линней, величайший исследователь природы XVIII века, подтверждая то, что человек может постигать Бога через Его творения, говорил: «Я не видел Его лицом к лицу, но отблеск Божества наполнил мою душу безмолвным уважением. Я видел след Божий в Его творении и везде, даже в самых мелких и незаметных Его творениях».

Даже, казалось бы, в самых простых явлениях органической природы заметны следы дивного промысла и заботы Творца мира о своем создании. Либих, знаменитый химик своего времени, говорил, что «в химии нет более удивительного явления, которое бы заставляло молчать всякую человеческую мудрость, как явление, которое представляет отношение пахотной земли, приноровленной к произрастанию растений». Опыты показывают, что при процеживании дождевой воды чрез пахотную землю, эта вода не растворит нисколько калия, кремнезема, аммиака, фосфорной кислоты—веществ, которые составляют пищу для растений и содержатся в пахотной земле. Таким образом, пахотная земля не отдает воде ни одной частицы, необходимой для питания растений. Она одарена именно такими свойствами, каких требует цель,—сохранение и поддержание растительной жизни на нашей планете. В этой загадке для человека трудно отрицать веру в высшее Существо, целесообразно устроившее все необходимые условия для флоры Земли. И не только благоприятные условия для органической жизни, но и другие результаты научных исследований природных явлений, особенностей жизни животного мира, наконец, изучение антропологических данных заставляют нас признать премудрость Творца всей земной природы. На основании их становится для нас понятен смысл слов апостола Павла: «Невидимое Его, Его вечная сила и Божество, от сотворения мира, видимы чрез рассматривание тварей, так что они (язычники, неверующие—авт.) безответны» (Рим. 1, 20).

Так что атеизм может побеждаться данными науки, если прозревать сущность исследуемых предметов и явлений. Не может быть противопоставления науки и религии. «Настоящая религия научна, а наука религиозна»,–этим словам трудно противоречить.

Разумное преподавание сведений из естественных наук может являться даже средством к основательному изучению истин святой веры. Особенно это деятельно при воспитании подрастающего поколения. Указанием на чудную гармонию в природе естественно возбуждается в юных умах чувство удивления делам премудрости Божьей, благоговения и любви к Богу.

Бог, по своей любви создавший весь видимый мир, будучи Сам Любовь, любит всю тварь, с любовью наблюдает ее в покое и блаженстве Своем. В очень выразительных чертах изображается в Писании близость Божья к тварям. Бог великолепно одевает каждую из полевых лилий, каждому зерну дает тело, какое хочет. Птица не упадет на землю без воли Его. Он слышит крики птенцов ворона, взывающих к Нему о пище. Не упадет волос с головы человеческой без ведома Его. Каждый вздох человека предстает пред лицом Его. Взору Творца открыты и бездны морские, и бездны дна сердца человеческого.

Не противоречит любви Божией к твари и нынешнее состояние вещей в мире. Несмотря на природные аномалии, расстройство прежней гармонии между человеком и природой, наконец, на ту невидимую пропасть, что легла между человеком и Богом, Творец не оставляет Своего промышления над миром. Особенным проявлением Его любви к твари и миру является воплощение Бога Слова, «ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную. Не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него» (Ин. 3, 16, 17). Сей мир «во зле лежит» (1 Ин. 5, 19). Появление в мире зла связано с грехопадением человека.

В замысле Творца по словам митрополита Филарета (Дроздова) все твари сотворены на службу человека, «и потому он вводится в мир, как владыка в дом, как священник—в храм, совершенно устроенный и украшенный». Грех ослабил и ограничил власть человека над подчиненною ему тварью, но совершенно отнять ее у человека не мог. Доныне разум человеческий открывает различные средства, которыми порабощает то ту, то другую силу природы. «Всякое естество зверей,—как говорит Апостол,—укрощается и укротится естеством человеческим» (Иак. 3, 7). Вопрос только в том, законно ли человек все это делает.

Вся тварь в своих совершенствах носит на себе отражение совершенств Божьих, но носит бессознательно. Один только человек способен понимать ее хвалебные вещания. Человек является живой связью между небом и землею, между Творцом и тварью. Через его сознание и свободу приносится к Творцу бессознательное славословие земных тварей. Получаем ли мы радость от пения птиц, с восхищением ли мы взираем на открываемые нашему взору пейзажи природы, наполняемся ли приятным благоуханием цветов, желающих открыть спрятанную в замысле Творца свою уникальную красоту,—все это передается в наше восторженное и благодарное воздыхание к Творцу. Созерцая совершенства Божьи в природе, сознавая еще высшие совершенства в своем собственном существе, восполняясь богоподобными совершенствами, человек сознательно и свободно прославляет Господа и как царь и священник природы возносит славословие и свое, и всех подчиненных ему тварей великому Творцу вселенной.

Таково должно быть предназначение человека в мире. Однако все то богатство видимого мира, что обязано служить человеку средством прославления Творца, зачастую обращается в орудие для удовлетворения своих собственных неограниченных потребностей. Так затмевается слава Божия, которая не подобна человеческой, ограниченной корыстными побуждениями ее искателей. Она неразрывно соединена с совершенством и блаженством тварей. В ней самой и есть их совершенство и блаженство. Слава Божия в природе есть ее красота и благосостояние. Нарушая законы этой красоты, искажая ее истинный образ, человек становится не орудием прославления Творца вселенной, не царем и священником природы, а жестоким ее потребителем, в конечном же итоге и губителем.

Не впору ли и нам задуматься над словами, которые глухим эхом отзываются для нашего слуха со страниц газет и журналов, да с экранов телевизоров: грядет экологическая катастрофа!

В заключение предлагаю хотя бы задуматься над словами французского писателя Антуана де Сент-Экзюпери, который говорил: «Все мы пассажиры одного корабля по имени Земля, значит пересесть из него просто некуда. Если у человечества не найдется сил, средств и разума, чтобы поладить с природой, то на умершей, покрытой пылью безжизненной Земле стоило бы, пожалуй, установить надгробную плиту с такой скорбной надписью: «Каждый хотел лучшего только для себя!».

 Диакон Евгений Свидерский,
студент IV курса МинДС