Сегодня гость рубрики «Семинария в лицах»—доцент протоиерей Владимир Башкиров, преподаватель догматического богословия Минской Духовной Академии, заведующий кафедрой богословия и истории Церкви института теологии БГУ, автор ряда работ по истории Церкви и догматических движений.

—Отец Владимир, когда в Вас зародилось желание стать священнослужителем?

—Желание стать священником появилось у меня уже в детстве, но оно было еще неясное и робкое. 50-е годы, когда я ходил в школу, были для Церкви тяжелым испытанием, которые потом назвали хрущевскими гонениями. Меня это коснулось в меньшей степени, но также приходилось скрывать свою веру, в школе вызывали верующих детей и вели с ними «разъяснительную работу»: рассказывали о том, насколько вредна вера в Бога; что священники были предателями, белогвардейцами; как вредна религия вообще. Уже ношение крестика могло вызвать неприятные последствия, и даже на это далеко немногие решались. В церковь удавалось ходить не часто, нужно было создавать впечатление, что появился там случайно. Иначе возникла бы масса проблем.

—Учились ли Вы где-нибудь до поступления в семинарию?

—Я закончил факультет иностранных языков пединститута в старинном русском городе Пскове. Тогда действовали обязательные правила распределения. Конечно, можно было уклониться, но я решил не делать этого. И поехал по распределению, чтобы поступить так, как мне подсказывала совесть. Меня направили в сельскую школу, расположенную достаточно далеко от центра, но население там не было забитым. Псковичи—вообще народ очень интересный, среди них есть немало колоритных людей. Деревенские дети были очень живые, непосредственные, и школа являлась настоящим очагом культуры. Тогда не было еще телевизоров, не говоря уже о современной технике . Если раз в неделю шло кино, то это было хорошо. А в целом во все дни недели жизнь всей округи сосредотачивалась в школе, где работали разные кружки: по физике, по математике, по иностранным языкам, столярные, токарные, по физкультуре. Я приехал туда молодым человеком. И мне хотелось попробовать себя в качестве педагога и приобрести опыт общения с людьми. И могу сказать, что те два года, которые работал в этой школе, стали по-настоящему полезными для меня. Во-первых, я научился работать с детьми и применять знания, которые мне дали в институте, на практике; стал лучше понимать детей, их психологию и мотивы действий. Удалось научиться общаться и со взрослыми, разговаривать с ними, а это, оказывается, не так просто делать. Необходимо было говорить с людьми на их языке, понимать их заботы и нужды. Конечно, они говорили по-русски, но пришлось немного потрудиться, чтобы войти в мир их идей и проблем. Я считаю, что в этом плане работа в сельской школе принесла мне большую пользу. До сих пор приобретенные там навыки помогают мне в моей пастырской работе.

—Намерение поступить в семинарию у Вас появилось уже после окончания института?

—Раньше. Лет в 17-18 . Настрой был, но я совершенно не представлял, как это реализовать, да и задачи такой перед собой еще не ставил. Но сам Псков, с его многочисленными древними храмами, пускай закрытыми, располагал к размышлениям о Боге и вечности, к более близкому знакомству с Православием. Особенно можно выделить в связи с этим замечательный кафедральный собор в Псковском кремле. Огромное впечатление на меня произвел архиепископ Псковский Иоанн. А позже и сами люди, с которыми я встречался в Церкви, много для меня значили. Так что для моего духовного становления там было много возможностей. Обстановка в этом городе благоприятствовала этому. Достаточно свободно можно было зайти в храм и спокойно наблюдать и слушать богослужение. Конечно, ненавязчиво, не демонстративно, а, например, с толпой туристов, которых тогда в Пскове было очень много.

—Желание заниматься богословием появилось у Вас уже во время учебы в семинарии?

—В то время мне трудно было разделить богословие и пастырское служение. Это уже вы, прошедшие курс науки, можете для себя сделать такой выбор. А тогда мы знали только священника. Представление о священнике было такое, что это человек, который может рассказать о евангельской правде и помочь каждому в решении его внутренних проблем. Для того в семинарии и изучается богословие, прививают навыки пастырской деятельности, чтобы служители Церкви для своего окружения были апостолами и просветителями, своеобразной, по словам святителя Феофана Затворника, иконой Церкви. Священник должен быть таким пастырем, который бы не только совершал таинства, готовил людей к вечной жизни, но чтобы еще был и просветителем. Чтобы действительно его можно было назвать лицом Церкви, как бы иконой Церкви в том конкретном месте, где он находится.

—Расскажите, пожалуйста, о периоде своего служения за границей.

—За границей я работал достаточно долго—с 1982 по 1995 год. Это было время непростого политического противостояния: Восток-Запад. Я служил в Западном Берлине, городе за печально известной Берлинской стеной. Но там была русская община, состоявшая в основном из старых русских эмигрантов и их детей. В Берлине я застал людей, которые принадлежали к первой волне эмиграции. Среди них были дворяне, офицеры, люди разных сословий. Интересно было услышать о их судьбах, часто драматических и трудных. Как они скрывались от советской власти, как бежали, как обустраивались на новых местах, нередко в поисках постоянного жительства они скитались по разным странам. Очень интересно было смотреть на этот осколок старой России. Одно дело читать, а другое–видеть людей, которые там выросли, сравнивать их с нашим нынешним поколением. Они и вправду отличались от нас. Чувствовалось воспитание того времени. Ведь многие из них закончили гимназии, реальные училища, университеты, военные училища. Они учились в Германии, Франции, Польше. Но особенно умиляло то, что эти люди сохранили живую веру и остались верными Православию. Во всех перипетиях своей многотрудной жизни они за все благодарили Бога и не ожесточались, не разочаровывались, хоть многие потеряли все свое достояние.

—Ваше священническое служение действительно складывается весьма насыщенно и разнообразно. К этому еще стоит упомянуть то, что сейчас Вы являетесь преподавателем богословских дисциплин и наставником будущих пастырей Церкви.

—Действительно, по благословению Митрополита Филарета я уже десять лет занимаюсь преподавательской работой в Минских Духовных Школах. И что примечательно, мне была предоставлена возможность самому подобрать себе спецкурсы по догматическому богословию. И я уже несколько лет преподаю космологию, антропологию и эсхатологию и очень доволен, что нашел в Академии и Семинарии внимательную и пытливую аудиторию.

—Недавно состоялась закладка капсулы в фундамент Минской Духовной Академии. В связи с этим Вы не могли бы высказать свою точку зрения о том, каким видится в будущем богословское образование в Беларуси и какое будущее, по Вашему мнению, Минских Духовных Школ?

—Я целиком поддерживаю Владыку Митрополита в его работе по созданию в Беларуси структуры духовного образования. Совершенно очевидно, что без просвещенного и хорошо образованного духовенства и церковных работников наша Церковь будет в будущем испытывать большие трудности в своей миссии. Общий уровень населения поднимается, и мы должны работать на опережение в подготовке пастырей и миссионеров, готовых принять вызов времени. Поэтому я думаю, что духовное образование в Беларуси имеет хорошие перспективы. Можно сказать, что мы просто обречены на то, чтобы иметь добротную, солидную духовную школу.

—Как Вы считаете, не будет ли больших трудностей в связи с «разлукой» Академии и Семинарии?

—Я думаю, что нет. Потому что это два уровня духовного образования, каждый из которых выполняет свои задачи. В Академию поступают не все выпускники Семинарии, а только те, кто проявил к этому способности и кого призывает священноначалие. Просто мы привыкли, что они сосуществуют. Я думаю, что ничего такого не произойдет, и мы также привыкнем к их новому статусу.

 С протоиереем Владимиром Башкировым беседовал
Владимир Долгополов,студент II курса МинДС