Понимание достоинства человека может быть очень разным и неожиданным. Особенно это видно при сопоставлении мнений людей, которые живут, условно говоря, в совершенно различных мирах. Мы попросили рассказать о своем понимании жизни двоих людей. Пусть читатель ощутит атмосферу, в которой они живут, и сам все поймет…

«Лишь грусть без устремленья и предела…»

В чем достоинство человека? Мне кажется, это то, что человек пытается из себя строить всю жизнь, и что ему так и не удается. Как графоман, который воображает себя гением—но со стороны это выглядит глупо и смешно… Взять хотя бы мою жизнь. Я работаю на маленькой паршивой фирме, чтобы хоть как-то заработать себе на жизнь, но до сих пор пишу, занимаюсь литературой, значит. Закончил я так называемый «творческий вуз», никуда так и не устроился по специальности, а кушать что-то надо… Многие мои друзья-литераторы давно уже бросили эту дурь (писательство то есть), стали солидными дядьками. Некоторые ушли вообще в полный экстрим. Вот, например, мой бывший однокашник по университету, попросивший меня написать этот небольшой очерк—он кончил тем, что подался в монахи. Мы сейчас не общаемся, но я уважаю его выбор, хотя и не совсем понимаю.

Мне кажется, что в церковь ходят люди или разочаровавшиеся в жизни, или не совсем нормальные. Я несколько раз заходил в церковь: такая тоска… Жить и так тоскливо, но в церкви—с попами, кадилами—жить вообще становиться невмоготу. Наверное, поэтому у них (т.е. у верующих) и происходит какой-то прорыв мистический: заводят себя, заводят, а потом—бах!—и ты уже в астрале. Я так думаю, что мой старый друг (который теперь монах) просто очень круто «улетел»—так, что вряд ли уже теперь вернется в нормальную жизнь. В буддизме, по-моему, тоже есть такой вариант: человек настолько глубоко погружается в медитацию, что уходит в полный астрал; настолько глубоко, что обратного возврата уже нет. Это не для меня. Человек всегда должен оставаться человеком, а не каким-то там «образом Божьим». Как писал Бодлер, «наслаждайтесь женщинами, вином, поэзией, главное—наслаждайтесь!». Отними у человека наслаждение (обычные житейские радости)—ничего ведь и не останется. Для меня, например, одна из самых больших радостей—заварить хорошего глейнтвейна, купить настоящего «Голуаза», пригласить старых друзей… Посмотреть раннего Бергмана или Висконти, почитать Картасара или Борхеса… Уснуть и долго спать… Все чаще хочется не просыпаться. Я, конечно, думал о самоубийстве, и не раз. Сидел (пьяный, конечно) на крыше высотного дома, свесив ноги в бездну. Но самоубийство—это ниже моего достоинства. Я думаю, что достоинство человека заключается в том, чтобы до конца пройти по жизни с высоко поднятой головой.

Карьера? Любая карьера приводит к краху. Любовь? Как-то пробовал я что-то такое затеять, но потом понял, что все это абсолютно беспонтово. Женщины, оказывается, скучнейшие существа. При ближайшем рассмотрении убеждаешься в этом очень быстро. Как в картине хорошего художника—издалека кажется, что шедевр. Но подойдешь поближе—что-то не то… А совсем близко—оказывается мазня какая-то. Поэтому, лучше всего смотреть хорошие картины на расстоянии—так и с женщинами.

Простое удовольствие мне доставляет ходить по городу и наблюдать за людьми, за этой бесконечной «ярмаркой тщеславия», как сказал классик (не помню уже какой). Очень мало интересных лиц или хотя бы каких-то моментов (глубоких) в этих лицах. В основном, сплошная серость. Люди сейчас как зашифрованные файлы—не пробиться.

Журнал ваш, «Ступени», я просмотрел, но, откровенно говоря (сами просили!), ничего интересного для себя не нашел. Обычный развод… Такие журналы есть у всех «нефоров», да и вообще… Вы живете своей жизнью (как мне кажется, придуманной), а я своей—тоже придуманной… Но я, по крайней мере, понимаю это… А остальное все—параллельно, честно говоря. Параллельно—это значит, что вряд ли мы поймем друг друга, и вряд ли наши пути когда-нибудь пересекутся. Остается что? Только достоинство, с которым я презираю эту жизнь. Помните, как у Верлена, «лишь грусть без устремленья и предела…».

 N.

Это было чувство стыда перед Величием…

Подросток 1990-х… Страна, в которой был хаос и беспредел, страна в которой не было, по большому счету, ни закона, ни власти (не говоря уже о вере). Уже после 9-го класса (1993-й год) большинство из нас жили по закону улицы, и примером для подражания у нас были криминальные авторитеты, которые в то время действительно были хозяевами жизни. Вот такой старт в жизнь получил я и многие из моего поколения. Смыслом жизни было тусоваться, много пить, побольше тратить, в общем,—быть круче и злее всех.

Первый звонок прозвенел в 1999-м. Ее глаза. Это случилось на Пасху. Увидев ее, меня пронзило непонятным, и я утонул в необъятном. К тому моменту мне был 21 год, и дорога, по которой я пошел в 93-м, стала значительно шире. И чувствовал я себя на ней, как на своей, и сворачивать не собирался. Но ОНА… Думая о ней, я начал задумываться: «А кто я?» и «Для чего живу в этой жизни?». Два-три клуба за ночь, хорошая выпивка, постоянно разные девочки, которых сразу тянул в постель, откровенно не понимая, зачем с ними просто общаться. В общем, мечты детства по чуть-чуть осуществлялись. Мы с ней редко виделись, но много общались по телефону. Она очаровывала меня и притягивала, и тогда я спросил себя: «А что ты можешь дать такой, как ОНА?». Тут-то я понял: «НИЧЕГО, кроме проблем со мной, а значит я—НИКТО, если не смогу сделать её счастливой». Дискотеки перестали веселить, алкоголь перестал веселить… И когда дорога должна была стать трассой без поворотов, я свернул… Я начал мечтать о НЕЙ, но, посмотрев на себя, опять понял, что я—НИКТО и недостоин поцеловать даже ноготок её руки. Я оказался в пустом поле, где нет ничего из моей старой, привычной для меня жизни.

Жизнь началась с нуля. Я испытал предательство знакомых, невостребованность, безделие и самое страшное—не имел права любить ее. Я имел два высших образования и стал довольно неплохо понимать правила на новой дороге. Однако, я не добился главного—не стал ЧЕЛОВЕКОМ. И по-прежнему не был достоин ЕЕ, а поэтому не было везения, не было счастья. Осталось главное мучение—я-таки не нашел себя. Несмотря на хорошее знание новой дороги, меня постоянно преследовали неудачи, и это довело меня до бешеного отчаяния. Я начал разочаровываться, терять силы, желание что-то делать и к чему-то стремиться. Я остался пустой…

Как-то вечером я встретился со своим другом из старой жизни. Мы долго вспоминали прошлое, и к концу вечера я ужаснулся: сколько раз я мог попасть в тюрьму, сколько раз меня хотели сделать инвалидом, да и вообще я мог бы не жить. Я начал часто об этом думать и ничего не понимал. В один из дней моя любимая бабуля Галина Васильевна подарила мне календарик с изображением Господа нашего Иисуса Христа. И я понял: это—ОН. С этого момента и начался мой путь к вере и жизни Человека. Живя в полностью атеистическом обществе, я ничего не знал и не понимал, но я почувствовал стремление к Богу.

Сложно описать ощущение, когда в первый раз зашел в Храм: это было чувство стыда перед Величием, стыда от полного незнания и моей недостойности находиться в храме. Желание и незнание доводили меня до отчаяния, и однажды я позвонил в справочную и спросил телефон отца Владимира. Набрав номер, я изложил суть своей проблемы и попросил встречи. Встречу и беседу с отцом Владимиром я могу считать своим Днем рождения. Низкий поклон настоящему Священнику—отцу Владимиру. После разговора с ним во мне проснулась душа. Первая исповедь и причастие: непередаваемое ощущение счастья, радости, прощения и позволения жить.

Через некоторое время я встретил старого знакомого из старой жизни—Алексея. Оказалось, что он уже пришел к вере и, как раз, на следующий день они ехали с друзьями в Жировичи. Попав в храм на праздник Святой Троицы и искупавшись в святом источнике, я ощутил безграничную радость и счастье от веры в Господа. Огромную роль в начале моей настоящей жизни сыграл семинарист Александр. Нас познакомил Алексей в мой первый приезд в Жировичи. Общение с Александром открыло мне понимание себя в вере, за что ему огромная благодарность. Конечно, жизнь не стала легкой и безоблачной, но в тяжелые минуты я уже не был ОДИН, как раньше,—со мной была ВЕРА.

Однажды, вспоминая свое старое грешное существование, я понял, что жить с верой—это не только просто верить. Надо что-то еще и делать. Господь столько лет оберегал меня, не глядя на мои выходки, и я понял, что в долгу перед ним. Я понял, что человек—потому Человек, что он живет не для того, чтобы прожить, а живет для того, чтобы что-то делать. …Я благодарен Господу Богу, что ОН дал мне это понять и позволяет мне становиться Человеком. Господи, спасибо Тебе, что Ты дал мне возможность ЖИТЬ.

 Ветер