Паломничество — это подвиг преодоления: пространства, времени и … самого себя. Древнее, как само христианство, эта духовное делание испокон веков выводит из потока привычных дел и дает возможность почувствовать себя, хотя бы в малой мере, чадом будущего века.

Уподобляясь птицам небесным (Мф. 6:24), слагая с себя мирские попечения и полагаясь на волю Божию, люди встают на трудный, но очень благодатный путь преодоления всего того, что отделяет их от Бога. Наверное, не стоит пересказывать официальную историю Православного паломничества — об этом написано не мало глубоких и интересных книг. Подробно о паломничестве можно прочитать на официальном веб-сайте Паломнического центра Московского Патриархата (http://www.poklonnik.ru/). Однако, возможно, что читателя заинтересует пускай поверхностный, но личный опыт восприятия и переживания этой древней христианской традиции. Что-то ушло из жизни навсегда, многое в ней изменилось, в том числе и мы, которые так не похожи на своих, не таких уж и далеких предков. Но, как и раньше, двигаясь по следам ушедших поколений, мы отправляемся в путь ради поиска ответов на вечные вопросы, и находим их благодаря приобщению к вечно живой и всегда оживляющей традиции.

Впрочем, одинаковых путей нет. Кто-то готовится к поездке долгие годы, кто-то узнает о том, что стал паломником уже во время самого путешествия. Так, семья обеспеченных московских врачей отправила своих четырех детей (старшей девочки тогда было 15 лет), по маршруту Москва — Валаам — Соловки. Для детей это стало полным откровением.

Мой путь на Соловки, где я уже 5 лет работаю экскурсоводом (лет — в смысле времени года — нескольких месяцев, пока длится морская навигация и открыт паломнический сезон) то же пролегал через Валаам. Туда я отправился, как паломник, но провел на Валааме несколько недель уже в качестве трудника. За это время я узнал о Боге и о Церкви, куда больше, чем за несколько лет, предшествующего поездке воцерковления. Многое тогда стало откровением, что-то проложило путь к будущим открытиям. Во время беседы один из насельников монастыря посоветовал по возвращении домой посетить ближайшие подмосковные обители: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, Оптина Пустынь, Иосифо-Волоцкий монастырь, Гефсиманский скит… В течение недели я знакомился с их истори-ей, а в выходные дни отправлялся в путь. Бывало, что специально не составлял точного маршрута, не узнавал расписания автобусов и электричек, не брал в дорогу еды. Все устраивалось «само собой», а Господь посылал не только пищу, но и массу встреч, питал и богатыми впечатлениями.

У меня до сих пор хранится книга художественной прозы, которую я приобрел по дороге в Звенигород. Продавал ее, собственные литературные опыты, очень древний и жалкий до слез старик. На внутренней стороне обложки помещена фотография молодого автора: полный решительности и сил военный, а сейчас он едва держался на ногах, хотя и не был пьян. Качнулся вагон электрички, старик, сохраняя равновесие, широко раскинул руки, а резко захлопнувшаяся дверь тамбура отсекла уголок книги. Я не мог ее не купить, просто так, ради того, чтобы хоть как-то поддержать этого несчастного, одинокого и, скорее всего, никому не нужного пожилого человека. Какой путь прошел он, куда привела его жизнь? Сам я тогда ехал в монастырь преподобного Саввы Сторожевского… Совсем недавно, я прочитал интервью со старейшим насельником этой обители — отцом Самуилом. Он рос в той же стране, учился, воевал, работал… В общем, жил «как все», но какой, со-вершенно иной итог жизни: его труд до сих пор востребован, он чувствует поддержку людей, ощущает заботу и попечение со стороны братии. Инаковатость монастырского бытия всегда бросалась в глаза. Любая поездка давала возможность почувствовать разницу между церковным и мирским устроением жизни.

А потом была поездка в Дивеево. Здесь, уверен, что по молитвам преподобного Серафима Саровского — почитателя преподобных Зосимы и Савватия Соловецких (на месте явления Пресвятой Богородицы и в память об избавлении от изнуряющего недуга преподобный Серафим построил храм в честь преподобных Зосимы и Савватия Соловецких чудотворцев) я получил предложение отправиться в далекий северный монастырь. Понятно, я тогда и думать не мог о том, что стану экскурсоводом на Соловках, что через меня будут «проходить» тысячи людей, среди которых окажется моя будущая жена, и что через некоторое время мы вернемся в обитель уже вместе с нашей маленькой дочкой.

Все это было потом, но еще до Соловков — ради практики и духовного укрепления — меня стали отправлять в Дивеево уже в качестве сопровождающего паломнической группы. Самая первая такая поездка пришлась на мое собственное 30-летие, и я до сих пор не представляю лучшего способа, как можно было бы встретить и достойно отпраздновать эту юбилейную дату. Следующая поездка состоялась на Светлой седмице. Путешествие запомнилось обилием технических и, как результат, организационных проблем, но — как нам не хотелось тогда расставаться. Оказалось, что трудности сближают куда сильнее, чем самые идеальные условия, к которым, к сожалению, так часто стремятся современные паломники. Дело не в том, что надо специально создавать трудности, их — к счастью или к сожалению — и без того хватает. Дело в отношении к возникающим проблемам. Здоровая духовная обстановка в паломнической группе, правильный взгляд на вещи, важнее любого комфорта. Во всяком случае, большего числа и более счастливых паломнических лиц, нежели в той поездке, я больше никогда не видел. Впрочем, кто знает, что нам готовит очередное богомолье.

В этой связи, вспоминается другая поездка в Дивеево. Я сопровождал группу работников одной из муниципальных городских служб. Хорошие люди, без их труда невозможно представить жизнь многомиллионного мегаполиса. Но тогда, как мне показалось, во всяком случае, на первых порах, они просто ошиблись автобусом. Через час пути глава их профсоюза предложил включить FM-радио, устроить пикник на обочине, да и вообще… изменить, если не маршрут, то, хотя бы форму и содержания поездки. Ситуацию удалось переломить лишь чудом. Правда, все «чудо», достигнутое путем неимоверных человеческих усилий, свелось к тому, что: автобус продолжал ехать в Дивеево, радио не работало, а с пикником было решено повременить. Мало кто омывался в тот раз в источниках, я не видел, что бы кто-нибудь исповедовался, видимо в той группе не было причастников. Но, святость места, а возможно, что и сам факт приобщения к духовной традиции паломничества, совершили самое настоящее чудо. Всего за день группа полностью преобразилась, вся обратная дорога прошла в рассказе о святынях, о жизни и истории Церкви. Люди по-настоящему этим заинтересовались, задавали умные, иногда острые, но ни в коем случае не оскорбительные вопросы.

Это пример массового «обращения», но такие чудеса происходят в любой поездке. Возможно, это связано с тем, что для многих людей подобные путешествия — одна из первых встреч с Православием. Говорю это, исходя из опыта сотрудничества с московской паломнической службой, которая специализировалась на работе с «одиночками», в основном, совсем светскими людьми. Понятно, что если в поездку отправляется приход или воскресная школа, то число воцерковленных людей значительно возрастает. Но даже в таких группах, скорее всего, найдутся чьи-то маловоцерковленные родственники или знакомые. Если на заре христианства подвиг паломничества был уже некоторым итогом церковной жизни, показателем духовной зрелости, то сейчас, наоборот, люди именно с этого начинают свое вхождение в Церковь. При этом, я думаю, что любое богомолье, вне зави-симости от маршрута и его протяженности, делит человеческую жизнь на две части — до и после. Каждое путешествие оставляет неизгладимый след, производит в душе онтологические изменения. И тем выше и ответственнее задача тех, кто встречает и сопровождает паломников на их пути.

В чем задача экскурсовода? Быть немножко быстрее, выше и… мудрее. Такой вот, почти «олимпийский» принцип. Надо стараться быть примером для людей, где это необходимо нужно уметь их возглавить, а где-то, наоборот, стушеваться, уйти в тень. При этом, понятно, что все хорошее в поездке происходит не благодаря нашим усилиям, но важно, чтобы все происходило и не вопреки нашей деятельности. Поэтому, следующая задача экскурсовода: не навредить. А по возможности, минимизировать те негативные факторы — мелкие страхи, житейские попечения и суету — которые, окружая нас в миру, продолжают преследовать и во время богомолья, часто закрывая самое главное.

Если говорить о содержательной стороне поездки, то важно, чтобы экскурсоводу самому было интересно то, о чем он рассказывает. Если этого нет, то наверно, лучше ему заняться чем-нибудь другим. Во всяком случае, я не представляю, как можно постоянно повторять составленный кем-то текст, когда перед тобой всякий раз новая, не на одну другую не похожая группа. Впрочем, это не отменяет ни знания истории святого места, ни контроля и совета более опытных коллег, а также духовных лиц, которые часто находятся в составе паломнических групп. Но, при всем этом, экскурсовод должен иметь право на творчество. Без этого теряется самое главное — живое отношение… А обо всем остальном, в конце концов, можно прочитать в путеводителе.

Надо ли экскурсоводу оставаться безучастным во время своего рассказа, стремиться к некоторой профессиональной отчужденности или, наоборот, пытаться вызывать ответную реакцию слушателей, воздействовать на человеческие эмоции? Наверно, многое должно происходить естественным образом. Во всяком случае, некоторые темы сами по себе заставляют людей проявлять те или иные эмоции. Иногда приходится общаться с иностранцами — православными, которые приезжают на Соловки со всего мира. Понятно, что в результате перевода нивелируется и даже опускаются многие подробности рассказа, теряется стиль и манера изложения. Но, как это ни странно, люди, вне зависимости от возраста, национальности и социального положения, очень живо, и главное — очень похожим образом реагируют на одни и те же вещи: плачут, улыбаются, качают головой или всплескивают руками. Вот уж действительно, «нет ни эллина, ни иудея» (Кол. 3:10). Вера стирает все человеческие границы, условности и разделения, оставляя главное — живое отношение к Богу и разворачивающейся истории, сотворенного Им мира. В связи с этим, иногда задумываешься: кто твой ближний? Пожилая монахиня из Финляндии или мальчик-румын, понимающие тебя практически без слов, или бывший одноклассник, с которым, несмотря на общий язык и воспитание, чувствуешь себя абсолютно чужим человеком.

Юмор? Да, вполне уместен. В первую очередь, конечно, по отношению к себе. А в целом, наверно плохо, если люди будут уезжать с Соловков лишь с тяжелыми воспоминаниями, хотя история монастыря, во многом отражающая историю России, именно к этому и располагает. Понятно, что печальные мысли и недоумения нужно преодолевать духовным переосмыслением истории, но иногда картину можно скрасить шуткой. Ну, например… Все население Соловков — тысяча человек, среди которых один единственный водитель паломнического автобуса. Его зовут Степан, сам он родом из Бреста. Когда приехала брестская группа, я между дел сказал о том, что полночи искал для них водителя-земляка. Ничего особенного, но все немного посмеялись — и я, и Степан (кстати, очень уважаемый на Соловках человек), посмеялись и паломники. Разумеется, никто не обиделся. Потом даже подарили мне кружку, до сих пор пью чай — вспоминаю, о том, как мы ездили на Секирную гору, ходили на Анзер.

Вообще, очень важно, чтобы в поездке между людьми устанавливались доверительные отношения. Быть может только ради этого стоит преодолевать огромные расстояния, которые именно сближают, а не разделяют людей. Но главное в паломничестве — это шаг навстречу к Богу, пускай и через служение ближнему.

Еще я думаю, что любое общение должно вести к взаимному обогащению. Когда-то, рассказывая о том, что Соловецкие преподобные являются покровителями пчеловодства, я ссылался на русский народный календарь. Там есть указание о том, что на преподобного Зосиму (30.04 н. с.) ульи надо выносить, а на преподобного Савватия (10.10 н. с.) убирать на зиму. Со временем к этому добавился рассказ паломников из Киева о том, крупнейшее пчеловодческое общество на Украине, также названо в честь этих святых.

Плохо, когда людям не интересно ничего. «Обратная» сторона паломничества — пресыщенность, привычка к святыням. В последнее время все чаще, сразу после приветствия, люди начинают рассказывать о том, что они уже везде были, все знают. Так и хочется спросить: зачем они вообще приехали в монастырь, зачем пришли на экскурсию?

Год от года все заметнее становится и стремление гостей не подчиниться монастырскому уставу, а установить пускай маленький, но свой порядок. В этой связи, в качестве уже положительного примера, я иногда рассказываю о поведении на Соловках братии Жировицкого монастыря. На моей памяти это единственный случай, когда священники, причем все, одевали свои наперсные кресты лишь на богослужении, а все остальное время ходили по обители, как простые монахи. Хотя, конечно, отцы Иоасаф, Амвросий, Авель и Михей, на простых монахов все равно были не похожи, но с тем большим уважением я смотрел на них. Оставлю этот рассказ без дальнейших комментариев, добавлю лишь то, что обычно он побуждает людей к самым глубоким размышлениям.

И, наконец, о последнем (по времени) моем паломническом путешествии, которое я совершил в Свято-Успенскую Жировицкую обитель. Хочу поблагодарить всех за гостеприимство, оказанное мне во время «ответного» визита. Скажу сразу, что мне все очень понравилось: храмы и территория монастыря, архиерейское и будничное богослужения, пение семинарского хора, сама Семинария, а также просторное помещение редакции «Ступеней», которое просто провоцирует на плодотворную литературную и журналистскую деятельность. Именно после посещения редакции отец Георгий предложил мне написать эту статью, за что я, так же выражаю ему свою благодарность. Если говорить в целом, то Жировицы потрясли или, наоборот, умиротворили размеренностью своей жизни, духовной сосредоточенностью, которая без лишних слов должна настраивать любого, кто приезжает в этот монастырь на нужный духовный лад. Одним словом, уезжать совсем не хотелось…

P.S.: Уже на вокзале в Барановичах, на последние белорусские «зайчики», я приобрел маленькие пластмассовые игрушки: барана и верблюда — немного запоздавший подарок для дочкиного вертепа. Ничего, пригодятся на будущее Рождество. А пока буду рассказывать дочке о загадочных Жировицах, откуда приехали ее новые игрушки, будем вспоми-нать «заморские» Соловки, будем мечтать о посещении этих и других святых мест. Буду надеяться на то, что со временем в ее юной душе проявится древняя, как само христианство, потребность к преодолению, буду молиться о том, чтобы и в ней проснулось древнее, как сам мир, стремление человеческой души к Богу.

 Жировичи-Барановичи-Москва Вячеслав Умнягин,
студент 3-го курса богословского факультета ПСТГУ
16-17 января 2008 года