Часто нам не хватает простого, ясного и конкретного ответа на многие насущные вопросы, которые ставит перед верующими людьми окружающая действительность. Мы публикуем продолжение интервью с Высокопреосвященнейшим Феодосием, архиепископ Полоцким и Глубокским, где Владыка делится своим богатым церковным и жизненным опытом.

— Владыка, в Патерике есть такая история, когда два брата согрешили, их закрыли в отдельных кельях на покаяние. Один плакал о грехах, а второй славословил Бога. Когда же их открыли, то оба были оправданы. Как можем мы развить этот второй момент и применить его к нашей теперешней жизни.

— Я думаю, что это славословие, эта радость, наверное, были еще одним проявлением покаяния, следствием последнего. Этот брат славословил Бога не потому, что он — грешник, а потому, что он покаялся, осмыслил глубину своего падения. Но при этом он понял, что Бог его не отринул, что Он его не предаст погибели, что в этом покаянии — его спасение. И слава Богу за то, что Он приемлет это покаяние и может падшего грешника возродить из этого падения и вернуть ему ту одежду, которая была до этого падения. Может, тот брат уже омыл покаянием это падение: «Господи, Ты мне дал возможность омыть слезами свои грехи!.. Ты мне не только попустил пасть, Господи, но и помог покаяться и вернуться к Тебе». И это покаяние, понимаемое как дар Бога, вызывает славословие.

— Владыка, мы сейчас говорим о борьбе человека с грехом. Как можно характеризовать само понятие греха. Что есть грех?

— Наверное, лучше, чем Иоанн Богослов никто не скажет: «грех есть беззаконие» (1Ин. 3:4). То есть всякое отступление человеком от богоданных норм есть преступление. Преступление тех норм, законов, заповедей, которые дал Бог. Адам и Ева переступили заповедь, которая как раз была направлена на то, чтобы их волю усовершенствовать. Они переступили эту норму и тем самым обратили свою свободу к отпадению, отходу от Бога. Поэтому грех — это аномалия. «Блудник, — сказано, — согрешает против собственного тела» (1Кор. 6:18) — то есть грех имеет не только духовное, но и материальное содержание. Грех искажает и материальную природу человека. Дети у грешников рождаются с различными отклонениями: даже такими, что человек перестает быть уже человеком.

Есть интересное открытие последних лет в области биологии — телегония. Грех имеет даже вещественную осязаемость. Женщина согрешает (об этом никто не знает), но оказывается, что последствие этого сказывается через поколения. В Москве в 1980 году проходили Международные Олимпийские игры. Я долго прожил в России и помню эту обстановку и ситуацию. Некоторые москвички легкого поведения встречались с неграми. Прошло время, женщины остепенились, повыходили замуж, родили дочерей. Последние повырастали, также вышли замуж — и вдруг у них рождаются чернокожие дети. И вот тогда уже биологи и генетики занялись расследование этого вопроса и открыли явление телегонии: греховная связь с негром вошла в генную структуру организма женщины и проявилась на внуках. Дочь была чиста от этого греха, а грех бабки открылся на внуках. Вот доказательство духовно-телесной значимости греха — он может проявляться через поколения. Грех есть беззаконие, отступление от тех норм и правил, которые были даны Творцом. Я иногда это объясняю так. У вас есть дома стиральная машина? — спрашиваю. Отвечают: да. Вы сразу начали этой машиной пользоваться? Конечно, сначала выяснили по инструкции правила эксплуатации. В машину можно заложить 5 килограмм белья. Что будет, если вы положите туда 10 килограмм? Машина выйдет из строя. Вы вышли за те нормы, которые вложили в стиральную машину ее конструкторы: они знали, какой там будет стоять двигатель и насколько его мощности хватит, поэтому и определили вес загружаемого белья.

Так же и в жизни. Господь дал закон, заповеди — это та же инструкция, только не для стиральной машины, а для духовно-телесной жизни людей. Нам Господь дал десять заповедей в Ветхом Завете и Заповеди Блаженства в Новом Завете, и это — та канва, та инструкция, согласно которой должна строиться духовно-физическая жизнь человека. Так нужно действовать ради блага отдельного человека и всего человеческого общества. Господь все создал, все устроил, а человеку дал инструкцию. И вот, если ты не будешь соблюдать эту инструкцию, то ты себе нанесешь вред.

— Сейчас много людей, особенно молодых, приходят в церковь и сталкиваются с таким вопросом: как относится к тому образу жизни, который они вели до прихода к вере? Имеется в виду не откровенный грех, а, например, спорт или светское искусство. Какие, по Вашему мнению, существуют критерии, способствующие, с православной точки зрения, переоценить свою жизнь, не впадая при этом в крайности?

— Очень хорошо Вы поставили этот вопрос. Прежде всего, неофиту нужно озаботиться о том, чтобы знать нормы Божественных заповедей. Это то, что ему нужно в первую очередь. Когда он узнает закон Божий — что Господь благословляет, — то он поймет, что есть грех, что не угодно Богу. Первый принцип жизни такого человека — это точно знать, что угодно Богу, что полезно и необходимо для него самого, а что является грехом. И вот из этого познания складывается вся внутренняя и внешняя жизнь христианина. Есть грехи духовные, а есть грехи телесные. «Не пожелай жены ближнего своего, не пожелай скота или имения его…» (Исх. 20:17). Так же и влечения какие-то плотские. Господь благословил брак — выбирай себе спутницу жизни и иди в ЗАГС, это первая ступень. Мы признаем и светский брак — это законный брак. Если супруги — люди верующие, необходимо венчаться. Но знай: если ты посмотрел на женщину «во еже вожделети ее» (Мф. 5:28), то ты уже сотворил грех в сердце своем.

Что касается спорта, то еще в советские времена многие верующие занимались спортом. Здесь нужно также исключать возможность согрешить. И даже не столько речь идет о греховных делах, сколько о возникновении греховных страстей человеческих. Любой спорт развивает страсть, чувство гордыни, превозношения. Поэтому, мне кажется, верующему человеку лучше говорить о физкультуре. Что бы это было без страсти. Даже шахматы вызывают страсть, причем чисто умственного характера. А физический труд, физкультура — полезны; они развивают и душу, и тело человека, причем, без всякой страсти.

В наше время, когда мы учились в светских учебных заведениях, все хотели быть красивыми и сильными. На выбор были секции: бокс, борьба, тяжелая атлетика… Но нам специалисты-врачи говорили, что сначала нужно развить сердечно-сосудистую и дыхательную системы, а уже потом можно и за остальные виды спорта браться. Поэтому бегали, прыгали — развивали сердечно-сосудистую систему, плавали — развивали легкие. Увеличивали функциональные возможности организма человека. А потом уже кто-то увлекался борьбой, боксом; и то — не на профессиональном уровне, а для развития каких-то определенных навыков — без всякой страстности. Я знал, например, Валерия Ткаченко, который был призером Советского Союза по боксу в полулегком весе. Так вот он был сыном священника и в то советское время на ринг выходил с крестиком. Никто ни разу его не упрекнул, все относились с уважением, и было немало поклонников. Почему? Потому, что он ни один бой не окончил нокаутом. Ему было жалко соперника, он был технарь, и все бои выигрывал по очкам. Ему не хотелось бить ближнего: до такой степени, чтобы тот упал. Он сам уклонялся и наносил точные, но не сильные удары. Конечно, это крайний пример, потому что бокс — такой вид спорта, что хорошего в нем ничего не найдешь. Но даже в таком виде спорта христианин находил возможности щадить соперника. Он выигрывал по очкам, за это его уважали соперники и любили зрители.

— Каковы, на Ваш взгляд, сегодня наиболее актуальные темы в церковной проповеди? Как Вы считаете, действительно ли они сегодня затрагиваются?

— Об этом трудно сказать. Многие пастыри получили образование. На актуальные темы нельзя указать пальцем, они рождаются ежедневно. И мир ставит перед нами все новые проблемы, которые мы должны решать в своих проповедях, мы должны жить в мире, знать проблемы мира и вовремя давать наставления. У нас в монастыре есть один батюшка такой (я просто удивляюсь), он и Семинарии не закончил, но каждый раз у него новая проповедь на самые злободневные темы. Вот он что-то услышал, о чем-то узнал, выходит на амвон и начинает говорить от всей души и с сердечной болью. Мы должны врачевать духовные язвы общества. В этом миссия Церкви.

— Владыка, Вы описали проблему отношения секуляризированного общества к нам. А есть ведь и другая проблема, внутрицерковная — проблема младостарчества, когда священник превышает свои полномочия. Как найти ту грань, которую священник не должен переступать в отношениях со своей паствой?

— Это совершенно другая тема. Когда мы говорим о младостарчестве, то говорим о пастыре, который пошел ложным путем. Он поступает не по Евангелию, а по лжеименному разуму. У такого пастыря на первый план выходит его гордыня. Он своим поведением относит себя в разряд вот этого падшего человека. Проявление этого падения может быть разным: она проявляется и в церковной, и в светской среде. Его грех гордыни порождает другие грехи. У настоящего старца такого не бывает и не может быть. Младостарчество — внутренняя болезнь нашей Церкви, говорящая о том, что за пастырство берутся люди, духовно незрелые. Апостол Павел пишет своему ученику: «Не рукополагай новообращенных, да не возгордятся и да не уподобятся диаволу» (1Тим. 3:6). Вот поступил молодой человек в Духовную Семинарию, надел подрясник, проучился пять лет, изучал все богословские дисциплины, историю Церкви. Знания получил, а опыта духовной жизни нет. Это уже аномалия нашей церковной жизни. Когда я учился, у нас очень следили за тем, чтобы познание Божественных истин шло в ногу с духовной жизнью студента. Бывало и так, что гонишься за науками, пытаешься все успеть, а потом чувствуешь, что тебе Господь не дает все это, потому что твое духовное развитие еще не соответствует этим знаниям. Например, творения Симеона Нового Богослова. Я слышал, как один старец говорил профессору Московской Духовной Академии: «Ты прочел Симеона Нового Богослова для того, чтобы сказать, что ты его читал». Профессор знал многое, но, видимо, по своему духовному уровню до Симеона Нового Богослова еще не дорос. Мы читаем Симеона Нового Богослова, при этом приводим какие-то цитаты из его творения, учим других, а толку никакого. У Святых Отцов есть такое указание: «Если ты учишь другого, а сам то, чему учишь, не исполнил, то до основания разрушаешь дом, который строишь». То есть не учи, не исполнив сам. А младостарчество стоит именно на том, что человек только языком доносит до других то, что успел накопить в своей голове. Он может даже не прикасаться к тому, чему учит. Это болезнь некоторых пастырей Церкви.

Еще бы хотел сказать вот что. Церковь должна служить современному обществу. Она должна учитывать его немощи, слабости, идти навстречу обществу, вразумляя и исправляя его жизнь. Но нам говорят: «Вы, православные, устарели, вы — ретрограды. Все ваши правила и нормы были у вас еще тысячу лет назад, а вы их диктуете нам, современному обществу». Если мы начнем серьезно относиться к таким обвинениям, то можно считать, что мы положили начало своего конца. Самый яркий пример такому развитию событий — католичество. Где-то два-три десятка лет назад они пошли навстречу обществу. В костелах гитары появились, начали активно использоваться спортивные игры. Католики говорили: «А как иначе? В противном случае молодежь пойдет не в храм, а в бар. Таким образом, мы привлекаем людей». Чем все это кончилось? Полным крахом. Сейчас на Западе закрываются костелы, монастыри уходят с молотка. Они хотели привлечь паству путем приспособления к миру, но на самом деле они утратили свои духовные принципы, смешались с миром, и мир их выбросил. Миру, каким бы падшим он не был, всегда нужен идеал, духовный стержень. Насколько он еще будет в состоянии спастись, настолько он будет стремиться к Богу, к святости. Когда же Церковь пойдет им навстречу — их прихотям и похотям, — она просто с миром нивелируется и исчезнет с лица земли.

Приведу пример из нашей жизни. Еще когда я был в Академии, наши выпускники получили направление в Тобольскую Духовную Семинарию. Как-то мы встретились с ними, и они рассказали мне интересную историю. Человек, с которым эта история случилась, теперь является епископом. Он, тогда еще молодой священник, со своим братом решили поехать на зимние каникулы домой. Одна из бандитских группировок каким-то образом узнала, что какие-то попы едут на вокзал, и устроили за ними погоню. Когда мой друг со своим братом на вокзале вышли из машины, к ним навстречу вышли несколько человек. Видно было, что это тоже бандиты. Они сказали: «Батюшки, где ваши вещи? Мы вам поможем. Бегите к голове поезда и садитесь в первый вагон. Мы знаем, что за вами погоня». Одна группировка преступников, видимо, хотела ограбить священников, а другая узнала об этом и решила их защитить. Перед отправлением поезда они сказали священникам: «Мы вами живем». В этих словах преступников как раз и выражается стремление человеческой души к святости. Он — преступник, он — бандит, но он знает, что на земле есть священники, которые служат Богу, которые живут свято. И он понимает, что ради этого стоит жить. Он знает, что есть Бог, что есть Царство Небесное, и знает, что служители Божии достойны всякой чести и уважения. «Мы вами живем», — это был крик человеческой души. Преступник, а у него в душе идеалы святости.

Народ должен жить Богом, святостью, добром. Люди, в которых еще жива душа, обязательно найдут Церковь, найдут батюшку, расскажут ему грехи свои только ради того, что они знают, что Церковь — это особая от мира часть, островок святости, островок их надежды. Если же мы будем жить, как все, то люди скажут: «Все. Я туда не пойду. Я всем этим уже сыт по горло здесь, в миру. Что мне идти к попу? Я знаю, как он живет». Наш образ жизни, подстроенный под жизнь этого общества, может только оттолкнуть человека и даже убить в нем веру. Наша ответственность очень велика в плане сохранения принципов христианской жизни.

 Беседовали Дмитрий Дудкин, студент 3-го курса МинДС
и Алексей Резанович, студент 2-го курса МинДС