Студент Сергей Маслов в Семинарии был негласным заведующим по разным «умностям». В № 1 (9) за 2003 год было напечатано интервью с Сергеем и его супругой Ириной. Сейчас отец Сергий уже батюшка. В прошлом году (то есть в 2007-м) он защитил кандидатскую диссертацию. Сейчасслужит в одном из минских храмов.

— Что привело вас в Церковь?

Сергей: Надо сказать, что воспитание я получил в традиционно католической семье. Помню, мне было 7 или 8 лет, мы пришли в храм, и, как меня научили, я встал на колени перед изображением Божьей Матери, благоговейно сложил ручки и стал молиться. Не помню, о чем молился, но молился искренне. И вот тут произошел случай, который оставил в моей памяти неизгладимый отпечаток. Когда мы с бабушкой выходили из храма, нас окружили женщины и начали умиляться: «Ой, какой мальчик, ой, как он хорошо молится, ой, как он хорошо сложил ручки! Ты, наверное,—обратились они ко мне,—хочешь стать священником?». Когда мы пришли следующий раз в храм, я заметил в своем молитвенном настроении странную перемену: прежней искренности в молитве уже не было, а было лишь пустое и, в общем-то, лицемерное ее изображение. Похвала не прошла безрезультатно. Когда мы вышли из храма, и меня не похвалили, я был очень огорчен и раздосадован. Для меня это был первый, очень важный жизненный урок. В дальнейшем было много поисков, увлечений, в результате которых я, в конце концов, пришел в Православную Церковь. Как ни странно, но толчком к этому послужила книга известного средневекового католического автора Фомы Кемпийского «О подражании Христу», причем, я ее случайно обнаружил там, где, казалось бы, никто не подумал бы ее искать. Дело в том, что в школе, в старших классах, я страшно увлекался фантастикой. В Минске у меня был излюбленный книжный магазин, где я постоянно покупал книги. И вот прямо на полке с фантастикой я вдруг увидел странную книгу, которую почему-то купил. Эта книга читалась как фантастика, но эта «фантастика» в корне изменила мое мировоззрение и пробудила во мне интерес к духовной литературе. Постепенно, со временем, знакомясь с духовной литературой, я перешел в Православную Церковь. Конечно, рассказано это предельно кратко. Потому что если рассказывать в подробностях, то не хватит и всего журнала.

— Сергей, а вот как ты можешь выразить различие, существующее между Католической и Православной Церквами?

Сергей: Если не вдаваться в подробности, то это различие можно выразить словами Льва Жилле, который сказал, что в католичестве есть свет, но в Православии этот свет сияет ярче. Имея опыт жизни и в католичестве, и в Православии, я могу искренне подписаться под этими словами.

Ира: У меня несколько иная история. Вероятно, ее начало можно отнести к событию, которое произошло в 6 классе музыкального лицея, в котором я училась. В то время нас, как лучший класс, наградили поездкой в Смоленск. Мы много путешествовали по городу и где-то ближе к концу нашей поездки зашли в огромный и невероятно красивый собор. Это был первый в моей жизни храм. Все стали покупать на память иконки, ставить свечи и постепенно разбрелись по церкви. А я почему-то купила молитвослов и при этом спросила у женщины в свечном ящике, могу ли я поставить свечку, не будучи крещеной. Она вдруг начала на меня кричать, говорить, что во мне дьявол, что мне нужно креститься, но свечку разрешила поставить. Я оторопела, удивилась, но в глубине души твердо решила, что в скором времени обязательно покрещусь. Подойдя к иконе и начав по-своему молиться (молитв я тогда еще не знала), вдруг ощутила необыкновенное спокойствие и тепло. Причем это ощущение настолько было необычным и так меня потрясло, что я некоторое время не могла говорить.

Теперь, вспоминая этот случай, с полной уверенностью я могу сказать, что это была первая благодатная встреча с Богом. Ну а спустя некоторое время я действительно пришла в кафедральный собор и покрестилась.

Мне было тогда примерно 14 лет. Так начался мой путь воцерковления. К сожалению, в те годы рядом со мной не было опытного наставника, который бы направлял мою духовную жизнь в нужное русло, поэтому первая моя исповедь и причастие состоялись лишь в 19 лет, за несколько месяцев до встречи с Сережей.

— На первый взгляд, вы несколько разные люди: Сергей—богослов, погруженный в себя, и это создает ощущение его замкнутости. А Ира—музыкант, обращенный к людям. Как вы нашли друг друга? Не трудно ли было вам найти общий язык?

Сергей: Мне сразу вспоминается случай, в общем-то, пророческий. Нынешний епископ Брестский Иоанн (Хома), в то время секретарь Минской епархии, спросил меня о том, почему я поступаю в Семинарию. Я ответил, что хочу стать монахом. Владыка улыбнулся: «Посмотрим, что ты скажешь на 5 курсе». А на 5 курсе я уже точно знал, что у меня будет свадьба, и если бы меня спросили, то я мог бы назвать даже дату.

Вообще, надо сказать, что сами мы––минчане, но жили в разных концах города. У нас были совершенно разные интересы, столь разные, что если бы мы встретились до Семинарии, то почти наверняка не познакомились бы друг с другом. А если бы и познакомились, то знакомство наше было бы не очень долгим. В том, что мы встретились, я усматриваю Промысл Божий. Мы встретились в Жировичском монастыре 18 июля––в день памяти преподобного Сергия Радонежского (мой день Ангела).

Ира: Меня тогда интересовали совсем другие вещи: музыка, карьера, гастроли. Я собиралась уезжать за границу учиться. Но так сложилась жизнь, что мне нужно было успокоиться, привести в порядок свой внутренний мир. Я была хорошо знакома с женой Сережиного однокурсника (теперь уже священника) отца Георгия Арбузова. Он мне часто советовал съездить в Жировичи. И вот я поехала. Это было лето 1999 года. Я переводилась на 3-й курс консерватории, а Сергей—на 4-й Семинарии. Когда Юра ввел меня за монастырские ворота, нас встретила группа семинаристов. Они начали шутить, приглашать меня на чай––в общем, веселиться. За этим шумом я не заметила Сергея. И когда Юра представлял нас друг другу, то он стоял весь такой смущенный, замкнутый, и сначала мне как-то не очень понравился.

Сергей: А отец Георгий сказал мне до этого, что привезет знакомую, которой нужно будет показать Семинарию, монастырь и окрестности. Но кто она, сколько ей лет, об этом он ничего не говорил. Поэтому когда я увидел Иру, то сразу подумал: «Хорошо, что она––не старушка». На следующее утро мы должны были встретиться в храме.

Ира: Когда я пришла туда, то как раз начинался акафист. Но я понятия не имела, что это такое. Поэтому, когда Сергей спросил меня, остаюсь ли я на акафист, то мне не оставалось ничего иного, как только спросить: «А Вы?» Потом он мне дал просфорку, а я и с ней не знала что делать.

Службы тогда проходили в Никольском храме, потому что в Успенском шел ремонт. Но Сергей хотел показать мне собор. Когда я переступила порог, разделяющий Никольский храм и Успенский собор, открывшаяся величественная торжественность собора поразила меня. Это неповторимое ощущение навсегда осталось в моей душе.

Потом мы пошли на источник. Сергей первое время обращался ко мне исключительно «на Вы». И вот, когда он узнал, что я учусь в консерватории, то завел со мной речь о Лосеве. О том, что он учился у известного итальянского скрипача Стаджи, что на экзамене он играл «Чакону» Баха––труднейшее для исполнения произведение. При этом, он все время смотрел в землю и слова как-то бормотал, а не выговаривал. А потом мы пошли на кладбище, на могилку старца Иеронима. Постояли там, помолились каждый о своем.

Сергей: В итоге она так устала, что решила на следующий день уехать домой. Но вечером мы еще долго разговаривали. У меня тогда в первый раз мелькнула мысль: «Неужели это моя жена?». Мысль просто промелькнула и ушла, но мне она почему-то запомнилась.

Ира: Да, вечером мы гуляли возле Крестовоздвиженской церкви, и я, совершенно неожиданно для себя, выговорила этому незнакомому мне человеку то, что не доверяла даже ближайшим друзьям. У Сергея просто удивительная способность слушать. И при всем том, что я ощущала разность характеров—мы постоянно спотыкались на мелочах,—в нем чувствовалось что-то особенное.

На следующее утро я решила уехать. Монастырь монастырем, но вся эта необычная обстановка, деревенские хатки, бабушки, да еще и непонятный Маслов… Нет, домой!

Но утром ноги сами понесли меня к общежитию, и мы снова встретились с Сергеем. Целую неделю после этого мы подолгу общались. Мы часто ссорились, мирились и снова ссорились. Он ломал мои привычные стереотипы. То есть называется это воспитанием, но воспринималось оно, как ломка. И я постепенно начала понимать, что не могу без этого человека. А потом (когда отцу Георгию нужно было возвращаться в Минск, и он хотел забрать меня) я пошла на хитрость. Я сказала ему, что не успела собрать вещи у бабушки, у которой остановилась, а она с утра куда-то ушла. Поэтому я не смогу с ним поехать. Так я осталась еще на неделю, пока за Сергеем не приехали его родители. Они подвезли меня до дома, и я решила, что все наше недолгое знакомство подошло к концу.

Сергей: Я думал то же самое: приеду домой, высплюсь, сяду за книжки…

Ира: В итоге я позвонила и позвала его гулять. Мы прождали друг друга около часа в разных местах, обиделись, созвонились и договорились встретиться «завтра на том же месте в тот же час». Так прошло лето. Мы встречались, разговаривали по 2-3 часа по телефону, потом (когда Сергей уехал в Семинарию) переписывались. При этом––постоянно ссорились и мирились. Так и познакомились.

А потом однажды из Семинарии к отцу Георгию Арбузову приехал Володя Петручик и привез мне от Сергея письмо, а там красными буквами написано: «Я тебя люблю». Я в шоке, потому что мы всегда считали, что мы––друзья, что у нас чисто дружеские отношения, а тут… такие слова. Я не знала, как мне поступить в этой ситуации. Но потом наступила Пасха, и я почувствовала, что мне этот человек тоже небезразличен. Летом я приехала в Жировичи, и вскоре (прямо на источнике) он предложил мне руку и сердце. Мы подумали, что свадьба будет не сейчас, а позже, но тогда самое важное мы уже решили. Мы встречались всего 2 года и потом поженились.

— Сергею приходится жить и учиться в Жировичах, а Ире—в Минске. Как же вы сохраняете семью? Насколько вы считаете себя православной церковной семьей, и ,вообще, зачем семье нужна Церковь?

Сергей: Для нас семья—это подражание Богу. То есть принцип Троицы в Единице, Единицы в Троице. Семья в некотором смысле является отражением этого принципа. Единство во множестве,—конечно, со своими особенностями, свойственными неабсолютному бытию.

— А как этот принцип реализуется в мире видимом, в простой конкретной жизни?

Сергей: Если в Троице каждая Божественная Ипостась открыта, то в реальной жизни это только идеал; то, что должно быть достигнуто. То есть семейная жизнь—это процесс совершенствования, самооткрывания друг друга. Поэтому и возможны семьи с самыми разными характерами супругов.

Ира: Сергей с первого дня нашего знакомства все открывал во мне что-то, исследовал, хотел узнать самые сокровенные мысли и чувства, хотел знать обо мне все. Конечно, я сопротивлялась, что-то не договаривала…

А потом в один прекрасный момент я отдала ему все свои дневники, абсолютно все. Мы еще не были женаты, но уже собирались. Я писала дневники с 16 лет, то есть к тому времени у меня была уже достаточно толстая папка тетрадей, в которые я вписывала практически все. И я отдала их ему. Я решилась на этот шаг.

Сергей: О своих дневниках она рассказывала мне раньше. И я часто просил показать их мне. Она отказывалась. А когда я спрашивал, сможет ли она показать их вообще кому-нибудь, она отвечала, что покажет их только тому, кого очень сильно полюбит.

— Возможна ли, на ваш взгляд, семья без Церкви?

Сергей: Если бы не было Церкви, если бы над нами не стоял Христос, не было бы того общего, что нас могло объединить, того, что больше нас, без этого, я думаю, у нас ничего бы не получилось.

— То есть Лосев Лосевым, музыка музыкой…

Сергей: Ни Лосев, ни музыка, ни наука не могут объединить. Это некрепкая связь.

Ира: В первое время нашего знакомства Сергей много говорил мне о Боге, о Церкви. Я слушала подолгу и внимательно и чувствовала, как внутри меня начинает что-то меняться, словно пробивается какой-то источник.

Сергей: Конечно, церковная жизнь у нас идет не всегда гладко и ровно. Мы не считаем, что семья может быть идеальной, и я не знаю, что такое идеальная семья, потому что идеал, сколько его ни достигай, все равно никогда в полноте не достигнешь, не осуществишь. Наоборот, чем больше ты живешь церковной жизнью, тем больше ощущаешь, что твоя жизнь как раз недостаточно церковна.

— Не помешала ли семья, обращение к Церкви твоим, Ира, профессиональным занятиям? И, кстати,Сергей, в плане учебы—она у тебя не ухудшилась?

Ира: Нет. Наоборот, мои профессиональные занятия стали глубже. Музыка и Церковь—они как-то слились, стали единым чем-то.

Сергей: Основные заботы, конечно, легли на жену. Благодаря ей удается учиться.

Ира: А мне благодаря ему удается безропотно (хотя, нет—еще как ропотно…) справляться с домашними трудностями.

— Когда вы поженились, то разделяли как-то обязанности мужа и жены?

Ира: Нет. Я смотрю на моих родителей, а они все делают вместе.

Сергей: В разные периоды жизни эти обязанности сами естественным образом по-разному будут разделяться. Та ситуация, которая у нас сейчас, необходима для настоящего момента. Не знаю, как там дальше будет. Тут тоже учитывается все: и здоровье, и работа, и свободное время.

— А возникал ли у вас вопрос, кто в семье главный, кто голова, а кто шея? Были на этой почве какие-нибудь недоразумения или все разрешилось само собой?

Сергей: Дело в том, что семья—это организм. А тело живет по определенным законам, оно само знает, где у него голова, а где шея. «Господствовать»—для меня синоним слова «служить». Если ты любишь и относишься к жене как к своей половине, то все должно быть понятно.

— Как изменились вы, ваши отношения друг с другом после рождения Андрюши?

Ира: Мы как-то сразу повзрослели. Сергей казался мне раньше не совсем приспособленным к жизни. Он был очень рассеянный, постоянно что-то забывал.

А теперь он стал гораздо собраннее. Если ему надо что-то сделать—он горы свернет. Перед свадьбой я думала: «Мамочки, как же я буду весь груз на себе тащить?». А теперь я ему доверяю больше, чем себе.

— Сейчас по многим параметрам жизнь не очень стабильна. Перед молодой семьей возникает множество проблем, которые нередко становятся серьезным испытанием как для самих молодоженов, так в будущем и для их детей. А вам не страшно за будущее сына?

Ира: Страшно. Но надо в первую очередь следить за собой, подавать достойный пример.

Сергей: Нужно сразу приготовиться к тому, что человек—существо свободное. И никакое воспитание не гарантирует, что он вырастет таким, каким мы хотим его видеть. Я понимаю, что он обязательно пройдет через какие-то поиски, становления. Но важно создать ему такую основу, которая потом его выведет, укажет ему правильное направление. То, что он через многое пройдет—это несомненно. Главное, чтобы он прошел, не застрял нигде и вышел к свету.

 Беседовал Сергий Мовсесян,
студент 2-го курса МинДС