Сегодня мы в гостях у семьи Толкачевых: Андрея и Любы. Андрей – преподаватель социальных и общественных дисциплин в учебном центре МВД Республики Беларусь. Любовь закончила Белорусский Государственный Университет Культуры. Сейчас она в основном дома – смотрит за детьми; а в свободное время, которого, конечно, очень мало, пишет иконы.

— Андрей и Любовь, расскажите, пожалуйста, о вашей жизни до встречи друг с другом: где вы учились, чем интересовались, какие планы строили на будущее?

Андрей: У меня была обычная советская семья. В двенадцать лет я тайком от мамы и папы крестился, после крещения какая-то бабушка в храме подтолкнула меня к причастию (это было без исповеди). Потом долгое время в храм я не ходил, т.к. папа был коммунистом. Однажды (это было уже в старших классах) во время выступления по телевидению какого-то священника я услышал молитву «Господи помилуй». Она так запала мне в душу, что я начал ее часто повторять. Я повторял ее везде, в разных ситуациях.

В старших классах я начал задумываться: в чем же заключается счастье? Я видел, как развлекались и отдыхали мои одноклассники, и не понимал смысла их радости.

В университете (Андрей закончил филологический факультет минского педагогического университета) я стал задумываться о смысле жизни. Параллельно во время учебы в университете я учился в медицинском колледже. Утром была учеба в университете, а вечером – в колледже.

Когда я ходил на практику в больницу, то видел очень много скорбей и страданий. Церковь мне казалась тогда лицемерной. Я не понимал, как можно радоваться и бездельничать в храме, когда рядом столько людей страдают. На первых курсах пед.университета мы начали изучать церковно-славянский язык, а так как одно из немногих произведений на церковно-славянском языке – Библия, то я начал ее периодически читать.

Однажды преподаватель древней белоруской литературы сказал, что каждый филолог должен прочитать Священное Писание. И я читал его, но читал как атеист. Было много вопросов к Богу и к Церкви.

И вот однажды я шёл мимо храма и… зашел внутрь. После этого мне захотелось узнать хоть что-то о Церкви. У нас на курсе училась одна верующая девушка, звали ее Марина. И вот я попросил у нее что-нибудь почитать о Боге, о Церкви. Она дала мне Закон Божий протоиерея Серафима Слободского.

К этому времени я интересовался философией, читал Ницше… А здесь оказалась какая-то простая, даже можно сказать, детская книжка: как креститься, как молиться… Обычный примитив, с моей точки зрения. Я начал его читать, и дошел до того места, где было написано, как Христос воскрес. Меня как шарахнуло!

Это невозможно объяснить – что со мной произошло. Было ощущение, что на меня Кто-то смотрит. В одно мгновение возник стыд страшный… Я оглянулся на свою жизнь и понял, насколько я ее изуродовал. Когда я пришёл домой, то ничего не мог сказать маме. Она смотрела на меня и понимала, что со мной что-то произошло, но я не мог ничего объяснить словами – это было как таинство. Невозможно же прийти к маме и сказать: «Мама я поверил в Бога!» – настолько непередаваемо было это чувство.

На следующий день я пошел читать на набережную Свислочи возле Троицкого предместья. Подхожу к Свято-Духовому собору, слушаю звон колоколов. Я стал перед храмом и не мог войти внутрь, такое было у меня чувство своей ничтожности и святости этого храма. Двери храма были открыты, шло вечернее богослужение, храм был полон народу. Запах ладана напомнил мне о моем детстве.

На иконостасе я обратил внимание на икону Спасителя. На меня смотрел живой Христос. Впервые после смерти отца у меня полились слезы. Сердце мое разогрелось, я все понял. Я понял, что Бог есть, что Он меня любит. После этого я понял, что надо что-то делать, что я никому не смогу помочь, даже самому себе, без Бога. Потом я прочитал книгу протоиерея Александра Меня, где нашел список литературы, которую необходимо прочесть каждому православному христианину: творения Оптинских старцев, митрополит Антоний Сурожский, другая святоотеческая литература…

Из этих книг я узнал, что такое исповедь и причастие. Я понял, что мне нужно срочно исповедоваться. Когда я начал готовиться к исповеди, то понял, что это будет очень сложно, потому что, мне казалось, для этого потребуется ни один час. Затем я начал думать, в какой же мне лучше храм пойти исповедоваться и причаститься. Я решил: пойду вечером в Свято-Духов собор на службу, поисповедуюсь, а утром – на литургию, чтобы причаститься. Когда я пришел в понедельник вечером в Свято-Духов собор, то оказалось, что в соборе в этот день выходной. Я стал вспоминать, что где-то рядом есть еще один храм.

Так я оказался в Петро Павловском соборе, там в это время был ремонт. Стоят леса, идет служба, а у меня на душе так тяжело, от того что я сегодня не смогу исповедоваться. В конце службы я заметил, что все подходят к батюшке под благословение (это был отец Андрей Лемешонок), я тоже решил подойти. Когда я подошел, батюшка меня просто обнял. Мне стало очень легко на сердце.

На следующий день я пошел на литургию в Петро-Павловский собор. Исповедовался у отца Александра Солдатова и причастился. После причастия был такой «страх Божий», что я даже дышать пытался благоговейно.

Так я стал прихожанином Петро-Павловского собора, стал ходить на беседы к отцу Андрею Лемешонку. Затем попросил у него благословения поучаствовать в жизни Свято-Елизаветинского сестричества. Я оказался в одном из церковных киосков сестричества. По выходным я ходил в детское отделение Республиканской психиатрической больницы в поселке Новинки. Стал часто причащаться. В это время сестричество перебралось в поселок Новинки на окраине Минска, где уже шло строительство Свято-Елизаветинского монастыря. Причащался я в Петро-Павловском соборе, а в воскресенье ездил вечером на акафист святой преподобномученицы Елизавете, ходил на сестрическое собрание.

Мое воцерковление произошло на летних каникулах, перед последним курсом университета. В сентябре, когда я пришел в университет, многие меня не узнали, на каникулы я уходил атеистом, а вернулся верующим человеком. Многие думали, что со мной произошло что-то ненормальное. И вот однажды после литургии в Петро-Павловском соборе я вышел на порог храма и увидел девушку с огненной прической…

Любовь: Крестили меня в младенчестве. Родственников воцерковленных у меня не было. В детстве я никогда не причащалась. Однажды я нашла у мамы маленькую синюю Библию, мне тогда было лет восемь. В начале этой книги стояли вопросы и были ссылки для ответов: если у вас не заладились дела, почитайте это место; если хотите, чтоб у вас на душе был мир, почитайте это… Я искренье в это поверила, и жизнь моя перевернулась. Я жила как с волшебной палочкой, и уже не знала, чего мне еще захотеть. Даже если мама что-то теряла, целые сутки что-то искала, плакала… Я шла, читала нужный отрывок, а мама потом и говорит: «Я вспомнила, что забыла эту вещь на работе». Я, конечно, все списывала на чудо Божие.

Затем бабушка научила меня читать «Отче наш». Вплоть до института я больше никаких молитв не знала. И при этом считала себя верующим человеком. В трудные минуты жизни читала «Отче наш». На Пасху ходила освящала куличи и на этом заканчивалась вся моя духовная жизнь. После школы я поступила в Институт культуры на факультет культурологии по специальности гобелена.

— А в институте были верующие ребята?

— На третьем курсе я познакомилась с молодым человеком, звали его Юра. Он ходил в храм, исповедовался, причащался. От него я впервые узнала, что есть церковные Таинства, что есть пост. Он ездил в какие-то паломничества. В определенные дни не ел мясного, молочного… И я не понимала – почему?

Однажды Юра мне предложил сходить на беседу отца Александра Веремейчика в Петро-Павловский собор. А перед этим я начала серьезно задумываться о своей жизни. Все тусовки, поверхностные отношения мне надоели. И вот однажды я сидела на улице на скамейке и думала: вот читаешь классические романы, там все красиво, чистые отношения, ни о каких разводах речи быть не может – на чем-то же это все держалось, не только ведь на одном энтузиазме или дружеских отношениях. Я понимала, что влюбленность со временем проходит – что же тогда остается? Я зашла в тупик.

Тогда я решила найти образцовую семью, на которую могла быть похожа моя будущая семья. Начала перебирать родственников, друзей, их родителей. Причин, по которым они жили вместе, было много, но я не видела в этом никакой красоты. Я стала молиться: «Господи! Я не хочу такой семейной жизни…». Так у меня завязался диалог: было ощущение, что я разговариваю не сама с собой, а с Самим Господом.

На следующий день Юра меня пригласил на беседу в Петро-Павловский собор. Я поняла, что диалог состоялся, и я была услышана. Придя на беседу, я сидела открыв рот. Все слова, которые говорил отец Александр, были бальзамом для моей души, это были слова Самого Бога. На многие вопросы я получила ответ.

Я начала часто ходить в храм. Но стоять в храме на молитве было очень тяжело. Меня всю крутило: и морально, и физически. Я понимала, что идет борьба. Как только выходила из храма, боли прекращались. Я вновь заходила в храм, и мое состояние вновь обострялось. Не смотря ни на что, все службы, на которые ходила, я выстаивала до конца. Однажды после службы я увидела, что все идут к батюшке под благословение – это был отец Андрей Лемешонок. Я подошла и взяла благословение у батюшки. Вся боль душевная и физическая исчезла. Я полетела домой, как на крыльях.

На следующий день, во вторник вечером, я опять пошла на службу, но очень удивилась, когда в конце службы священник, который служил вечерню, никого не благословил и ушел. В среду вечером после богослужения опять священник не вышел благословлять народ. Так я ходила и удивлялась, пока в следующий понедельник отец Андрей опять не вышел для благословения народа после вечерней службы.

В это время произошло воцерковление и моей мамы. Когда я приходила после службы, мама не могла понять: что со мной происходит? Она говорила мне: «Да ты вся сияешь, что с тобой случилось? Может быть, ты в церковь ходила?». После этого мама стала тоже ходить в храм. Я начала ходить на исповедь к отцу Андрею. Чувствовалась его отеческая любовь и внимание. По субботам я ходила в Петро-Павловский собор, а по воскресениям ездила в Елизаветинский монастырь.

Когда я закончила университет, отец Андрей благословил меня в иконописную мастерскую. Я сидела там до позднего вечера, настолько было все интересно. Также я начала ходить в психиатрическую больницу посещать больных.

— А в личной жизни у тебя были какие-то планы?

— Я каждый вечер молилась, чтобы Господь все управил – надеялась на волю Божию – и помог мне определиться: идти мне в монастырь или замуж. Я буквально около месяца молилась, и Господь открыл мне свою волю. Я жила в Уручье и как-то пошла в магазин, проходила мимо киоска от Елизаветинского монастыря и подошла посмотреть, что там на витрине и вдруг слышу голос мужской: «Что вам надо?» Я отскочила оттуда, ничего не ответив; смотрю, а там какой-то молодой человек. А внутренний голос говорит мне: чего ты отскочила, может, это твой муж? Я прогнала эту мысль и пошла домой. Как потом выяснилось, там стоял Андрей.

Я к нему больше не подходила. Но затем я его встретила на исповеди, на беседах тоже всегда видела… Куда не придешь, везде встречаешь его – и молиться уже не могла… Пошла к батюшке на исповедь и говорю, что, мол, обращаю внимание… Исповедовалась с целью избавиться от этого искушения, а батюшка говорит: «Ну, ничего, повенчаем!» Потом как-то в одно из воскресений Андрей подошел ко мне и познакомился.

Андрей: Она стояла на выходе из храма, после причастия, после службы, я приложился к иконе, выхожу и смотрю: лицо вроде знакомое. Так мы познакомились и разговорились, иногда где-то потом виделись. После бесед мы иногда вместе ехали домой.

Любовь: Через какое-то время накануне праздника Сретения он меня проводил домой и сделал предложение.

Андрей: До этого я как-то провожал Любовь до Уручья – едем, я постоянно про что-то говорю, а она сдержанна и молчалива. Я уже думаю, мол, такой серьезный человек, а я тут все говорю… Может, она в монастырь собирается. А молчать тоже неудобно. Она была человеком, которому я мог довериться, мне нужна была близкая душа.

Однажды я пошел на молебен перед новым годом вечером в Петро-Павловский собор. Там увидел Любовь. Предложил проводить. Когда я проводил ее почти до дома, то она сказала, что ей не очень хочется идти домой, потому что там будут отмечать новый год, телевизор, застолья. Тогда я предложил ей еще прогуляться. Во время прогулки мы решили почитать акафист Николаю Чудотворцу (я его знал наизусть). Был сильный мороз, тихая зимняя ночь, яркое звездное небо, а мы идем и читаем акафист. Со стороны могло показаться, что идут двое сумасшедших, но у меня на душе была такая радость и умиротворение!..

Однажды после собрания сестричества я проводил Любу домой до подъезда и перед тем, как расстаться, спросил: «Будешь моей женой?». Она ответила: «Угу». У меня на душе так сразу хорошо стало, мы обнялись и разошлись по домам. Когда я пришел домой, то сказал маме: «Мама у меня есть невеста». Она спросила: «А кто она?». А я понимаю, что ничего о ней не знаю. Знаю только, что зовут Люба, и что ходит в сестричество.

Любовь: Я маме говорю: «Мама, я, наверное, скоро замуж выйду». Мама спрашивает: «За кого?». А я понимаю, что толком ничего о нем не знаю. Знаю только, что зовут его Андрей, что он филолог и ничего ответить не могу. Мама это всерьез это не восприняла: информации никакой, про жениха ответить ничего не могу.

Андрей: А я чувствую, что до субботы дотянуть не смогу, тем более, что мы договорились жениться. А у меня тоска такая. А я знаю только тот подъезд, в котором она живет. Не будешь же ходить в подъезде по всем квартирам. Хорошо, что в храме была сестра, которая знала Любу. Я узнал у нее телефон Любы и больше его уже никогда не терял. Через полгода мы поженились.

Любовь: На Сретение Андрей сделал мне предложение и через месяц мы подали в ЗАГС документы. Свадьба была у нас осенью, в субботу. А в воскресенье было венчание, поэтому на свадьбе мы сидели как на иголках, и ждали пока все отпразднуют, так как к венчанию подходили очень серьезно.

Когда все гости разошлись, мы немного прибрались и стали читать правила ко причастию. Утром мы поехали на литургию в Елизаветинский монастырь. Народу в храме было очень много. После литургии нас обвенчали. Было ощущение, что мы находились не на земле, а на небе.

Андрей: Многие мои друзья мне говорили: «Самый сложный в семейной жизни – это первый год». Но серьезных конфликтов и проблем у нас не было. Единственно, для меня было непривычно молиться вместе. Я привык зажечь лампадку, воскурить ладан и иной раз закрыв глаза медленно молиться, про себя. А Люба привыкла молиться быстро. Для меня молитва была чем-то таким интимным, личным. А здесь нужно было с кем-то ей делиться. Но со временем мы свыклись и попритерлись.

— Как вы сейчас молитесь?

Андрей: Одну молитву – Люба, одну – я. Но большей частью читаю я, потому что сейчас, например, когда мы молимся, Люба на руках держит ребенка.

Люба: Одну молитву – я, одну молитву – Андрей, потому что Андрей держит на руках Лизу, а я – Серафима (младшего сына). Благодаря Андрею я выучила все утренние и вечерние молитвы наизусть.

— Как изменились ваши отношения после венчания, были ли какие-то разочарования или открытия?

Любовь: Такое ощущение, что мы всю жизнь прожили друг с другом.

Андрей: Я понимал, что это чудо Божие, и боялся, что пройдет неделя, месяц, и Господь покажет друг перед другом наши немощи. Но проходил год, другой, у нас появлялись дети, а в нашей малой церкви было все по-прежнему спокойно.

— Как вы воспитываете своих детей?

Любовь: Старшие мальчики Сергей и Тихон ходят в сад с трех лет, но находятся там не полную смену. Сейчас я их забираю сразу после тихого часа. Я занимаюсь с ними сама. Лизе сейчас три года, но ее в сад отдавать мы не собираемся, потому что я считаю, что ребенок может научиться и дома всему тому, чему его учат в саду. Только дома можно уделить ему больше внимания, и обстановка дома намного спокойней чем в саду.

Андрей: У многих наших друзей и родственников дома стоят телевизоры, и они являются нормой жизни и частью душевной жизни детей. Под воздействием телевизора у детей складывается особое, потребительское мировоззрение. Когда мы жили на старой квартире, у нас был старенький «Горизонт», я иногда смотрел «Новости». Затем мы на него постлали рушничок, поставили туда венчальные иконы и практически уже не включали. А когда переехали на новую квартиру, то он уже нам и не понадобился. Поэтому в нашем доме сегодня нет телевизора.

— Но информацию о жизни внешнего мира вы откуда-то берете?

Андрей: У меня есть компьютер. Поэтому всю необходимую информацию я получаю через интернет. А детям иногда ставим мультфильмы, передачи про животных, детские фильмы – после нашей цензуры.

— А вы не боитесь, что дети, приехав в гости к бабушке или к родственникам и увидев стандартные телепрограммы, увлекутся или и будут просить у вас дома таких же зрелищ?

Любовь: Когда мы приезжаем к бабушке, то просим, чтобы она не показывала пустых, бессмысленных мультфильмов. Тем более, часто мы смотрим их с ними, и комментируем каких-то экранных героев и их действия.

Андрей: Поэтому если они видят что-то несоответствующее их нравственному взгляду, то сами уже говорят, что это злой или плохой герой. Говорят, что это страшно и просят выключить телевизор. У них уже есть определенный вкус, потому что они знают, что добрый герой не будет бегать, громить все подряд и говорить всякую чушь. Самое главное, что мы их приучили к книге. ильмы, передачи про животных, детские фильмы – после нашей цензуры.

— А вы не боитесь, что они подрастут, столкнутся с искушениями этого мира, и будут не готовы противостоять им.

Андрей: Я думаю, что никакие трезвомыслящие родители не будут бросать своих детей туда, где чума, холера и другие болезни – чтобы они заболели и умерли, тем более не привив им никакой вакцины против этих болезней. Я думаю, что они еще успеют встретиться с искушениями этого мира, а сейчас им еще нужно окрепнуть, вырасти.

Что касается духовной жизни, то здесь совсем другая ситуация. В том, что мы часто причащаем своих детей, молимся с ними, многие видят насилие. Ну а в том, что ребенок смотрит по несколько часов в день телевизор – в этом нет никакого насилия?

Есть ли у детей какое-то молитвенное правило?

Андрей: Для меня сейчас проблема, как научить их молиться, чтобы молитва их была не формальным вычитыванием каких-то красивых слов, а живым разговором с Богом. Поэтому пока они обращаются к Богу своими словами.

Когда я пришел в Церковь, то я сначала не понимал, как можно молиться чужими словами, мне самому хотелось общаться с Богом. Но со временем, когда я стал воцерковляться, то я понял, какая это красота. Когда слова молитв, которыми молились святые, становятся твоими словами. Но до этого нужно, наверное, дорасти.

Любовь: Хотелось бы, чтобы молитва наших детей была диалогом с Богом, а не красивым стихотворением.

Андрей: Ну, например, сижу я на кухне, а в зале идет битва между богатырями, которые идут в бой с возгласом: «Господи помилуй!»

Любовь: Если что-то мы не можем найти, то они становятся на молитву и просят Боженьку о помощи.

— Расскажите о посещении храма ваших детей. С каким настроением они туда ходят?

Любовь: Тихо, мирно – собираемся и идем в храм.

— Есть ли у вас идеалы семейной жизни – образцовые семьи, – на примере которых вы хотели бы строить свои отношения?

Андрей: Я читал о некоторых семьях в журнале «Ступени», в газете «Церковное слово», которые мне были очень симпатичны. Одним из примеров для нас является св. Петр и Февронья, в день которых мы венчались. Хотя они были семьей бездетной. А затем оказалось, что Люба периодически читала акафист этим святым.

Любовь: Когда читаешь про какие-то семьи, о которых пишут, то кажется, что у них все хорошо и правильно, а у тебя одни грех.

— Чтобы вы хотели пожелать, читателям нашего журнала, молодым семьям или людям, которые собираются создать семью?

Андрей: Я думаю, что Чаша Христова – это то единственное, что может скрепить весь мир; в том числе и семью, малую церковь. Хотел бы пожелать любви, потому что любовь – это труд совместной молитвы. Но самое главное – ища Бога, ты обязательно найдешь человека.

Любовь: Хотелось бы пожелать молодым семьям терпения, смерения и любви, потому что без первых двух не бывает и третьей.

Андрей: Мы понимаем, что сами мы ничего без Бога не можем. Таинство венчания для нас было Преображением, когда Господь возвел нас на гору Фавор. И когда люди будут доверять Богу до конца, то и Господь не оставит сиротами чад Своих.

 Материал подготовил 
Родион Альховик, 
студент II-го курса МинДА