Ежегодно на Семинаре студентов ВУЗов Беларуси группу, представляющую Военную Академию РБ, возглавляет полковник Иван Васильевич Саблин. Мы попросили его рассказать о том, какое место вера занимает в жизни военного человека.

— Иван Васильевич, Вы – человек, находящийся на военной службе. Характер службы носят немногие виды человеческой деятельности. Каким образом Вы выбрали этот путь?

— Особого выбора у меня не было. В школьных сочинениях я писал, что хочу быть механизатором, как отец. Но писал неправду. Потому что два моих старших брата уже служили: один в авиации, а другой в военно-морском флоте. На тот момент я уже сделал для себя выбор. Почему военный? Во-первых, это действительно называется службой. Служат священники и военные. А служба, прежде всего, предполагает отдачу себя кому-то. Работать нужно не на себя, а на других. У меня в этом, наверное, была потребность. У каждого в жизни есть то, к чему лежит душа. У меня душа лежала к военной службе. Не потому, что там носят блестящие пуговицы и погоны, а по рассказам моих старших братьев.

У нас в роду военных не было. Моя фамилия, я проверял, принадлежит обедневшему княжескому роду. Военным был только мой дядька Николай, он погиб на Ленинградском фронте, будучи курсантом Московского кавалерийского училища. Потом пошел служить брат Алексей. На то время срочную военную службу проходили все… Отец мне говорил: «Если хочешь делать то, что приносит людям пользу, то иди на военную службу».

— Вы получали образование и начинали службу в советский период, когда были закрыты храмы, пропагандировался атеизм. Как Вы пришли к вере в Бога?

— Храмов, там где я жил, просто не было. Мне рассказывали довольно интересную историю о том, как у нас строили храм. Собрались пожилые уважаемые люди в деревне в средней полосе России и приняли решение «храму быть», собрали сумму денег. Через деревню шли строители, занимавшиеся исключительно постройкой храмов. С ними поговорили об оплате, сумма их не устроила. Они уже уходили, и тут мой дед говорит: «Сколько мы еще будем ждать новых строителей? Неужели мы не сможем одолеть ту сумму, которую нам определяют?». То есть людям не жалко было денег для того, чтобы у них в деревне была церковь. Скажу для примера, что представлял из себя пол в этом храме. Он был выложен из деревьев, распиленных вдоль пополам. Можете представить, какой был крепости этот храм. В Беларуси, когда кладут сруб из бревен, между ними кладут мох, а в Средней полосе России – паклю из конопли. А в том храме, который строили у нас, вместо этого материала была овечья шерсть. Настолько благоговейным было отношение людей к храму!..

— Расскажите о воспоминаниях детства, связанных с церковью, праздниками?

— Я родился в Мордовии, но наше село находится на границе с Пензенской областью. В этом селе живут люди различных национальностей: татары, мордва, украинцы, русские. А еще одной особенностью в селе было то, что главным праздником в году была Пасха Христова. Считалось, что самым нарядным образом следует одеваться на Пасху. Играли: выбивали крашеные яйца. Все кричали «Христос воскресе!», гуляли по деревне. Мало кто отказывался. Не ходили только к учителям. Тем не менее, большинство учителей тоже красили яйца и на следующий день в школе спрашивали, почему не пришли к ним. Так что политика политикой, а вытравить из народа отношение к вере было невозможно. Много кто вступал в комсомол, в партию, мой отец тоже был коммунистом, но рьяной борьбы против Церкви и религии у нас не было. В школе, конечно обо всем этом мало говорили. Но воспитание производится ведь не только словом, но и делом. Ты смотришь на то, как какой-то человек относится к окружающим, и берешь это себе в пример. Родители тоже мало чего говорили: они утром уходили на работу, а вечером приходили. Таким вот было воспитание наше в то время.

Что касается детства… Действительно, человеку все предопределено с рождения. Оба моих брата родились семимесячными и их крестили в первый же месяц жизни. Оба весили очень мало. Второй вообще родился мертвым, но акушерка была толковая, она сделала укол и оживила ребенка. Когда их крестили, у всех был вопрос: «Батюшка, они жить будут?». «Будут, – ответил священник. – И еще какими солдатами будут».

Один в авиации борт-стрелком летал, воевал в Афганистане. А второй брат стал подводником. Два раза горел, один раз тонул. Шестнадцать человек погибло. Один раз он у батюшки спросил: «Почему я остался в живых?». Батюшка ответил: «Ты остался жив, потому что тебе теперь нужно за них молиться и за себя тоже». А я родился… Действительно, слово священника на ветер не бросается. Меня крестили, когда мне было уже шесть месяцев. Я родился весом 4 кг 150 г.. Набрал весу побольше братьев. В шесть месяцев еще не ходил, ползал по полу руками. Крестили меня тогда, когда появился священник. Он ходил из деревни в деревню, выполняя свое служение. И как только на краю села появлялся батюшка, то все несли детей, чтобы их крестить. Батюшка был довольно пожилой, немощный уже. И когда он начал при Крещении опускать меня в купель, я схватил его за бороду. И он был вынужден со мной тоже три раза окунуться. А когда он три раза уже окунул, я пальцы все равно не разжимал. Батюшке самому пришлось разжимать. Он тогда сказал замечательную фразу: «Этот что-то попов не любит, наверное, будет коммунистом».

Моя супруга музыкант, пианист. Работает в музыкальной школе. Там основная масса музыкантов поет на клиросе. И вот коллега супруги обращается к ней с вопросом: «Лена, а какой у тебя молитвослов?». Супруга отвечает: «А у меня нет молитвослова». Тогда возник другой вопрос: «А какие ты молитвы читаешь?». И третий вопрос был сокрушительным: «А ты как живешь вообще?». И мы тогда купили молитвослов. А когда я с курсантами поехал как-то на конкурс по законам и обычаям войны в Москву, супруга дала мне этот молитвослов. У нас тогда жизненный период был интересный: мы уже думали о втором ребенке. Первый сын у нас родился на Пасху. Он лежал головой вверх, и супругу готовили на кесарево сечение. На понедельник после Пасхи. И я супруге чисто по-военному говорю: «Либо переноси кесарево на вторник, потому что понедельник – тяжелый день, либо рожай в воскресенье». И когда я в воскресение пришел ее проведать, то она уже родила. Без кесарева сечения. Ребенок сам развернулся и родился. Рожала она тяжело. Я тогда не понимал еще, что происходит. Когда ждали дочку, она тоже лежала поперек, но отец Феодор Повный благословил (это также было незадолго до Пасхи) и сказал, что перед Пасхой у нас будет свой праздник. Дочка тоже родилась, самостоятельно развернувшись.

Вы не представляете, какое внутреннее сопротивление было у меня тем словам, которые я читал в молитвослове. Но первое понимание и внутреннее согласие пришло, когда я читал Символ веры. А потом Бог постепенно приводил к пониманию того, что человек должен возвращаться в исходное состояние. И Бог всегда в определенной степени нам помогал Себя познавать. Например, у моего сына был переходный возраст. Я, как родитель, имеющий два высших образования, единственное решение нашел в том, чтобы в храме обратиться с вопросом к священнику. Батюшка посоветовал почитать книгу отца Александра Меня «Сын Человеческий». Я спросил, где эту книгу можно найти. Он ответил, что надо съездить поискать на какой-нибудь книжной выставке. Я спросил: «А в магазине «Православная книга» ее не будет?». Священник ответил, что нет. Я решил, что не буду никуда ездить и искать. Я в понедельник прихожу на службу, и один мой сослуживец, полковник Кузьмин, подходит ко мне и говорит: «Иван Васильевич, я вчера свою библиотеку пересматривал, и мне попалась книга, которая, думаю, будет тебе интересна». Когда я увидел, что это «Сын Человеческий» отца Александра Меня, у меня слезы на глазах выступили… В то время у меня как раз скоро начинался отпуск, и я эту книгу просто «съел». Когда Евангелие читал, то было такое состояние: открываешь… и сразу закрываешь. Не идет. А тут повествование было окрашено художественным образом. Мне, как мирскому человеку, это было более понятно. Но встала задача, как дать эту книгу прочитать сыну. С чего это он вдруг будет читать такие книги, да и вообще молодежь не любит читать. И вот отправили мы его в спортивный лагерь: сын занимался водным поло. И в последний день пребывания в лагере сын заболел ветрянкой. Его тренер лично привез. Мы его положили в отдельную комнату, потому что у нас была уже маленькая дочка, и принесли эту книгу. Он начал ее читать и как-то говорит мне: «Папа, тут есть одна интересная сноска». Сноска была после слов «Иуда пошел и сам вынес себе приговор». Мы открыли Евангелие и прочитали: «Иуда пошел и удавился». Я на это раньше не обращал внимания. Думаю, раз сын до этого докопался, то что-то он все-таки прочитал.

— А что вы преподаете в Военной Академии?

— В Академии я преподаю правовую дисциплину, раз уж я юрист. Но Бог сподобил преподавать и самостоятельно осваивать «Основы христианской культуры» в группе, которая выпускает специалистов по идеологической работе в Вооруженных Силах. К сожалению, только для одной специальности, на втором курсе. Больше никто не имеет такой возможности. Но когда курсанты с других факультетов узнают, особенно про практические занятия (а мы находимся территориально недалеко от станции метро «Восток», около которой расположен Дом милосердия), то выражают заинтересованность. Особенно часто когда курсантам рассказывают, что происходит в храме, как организовывается служба, задают вопрос: «Почему нам не преподают эти дисциплины?» Молодежь очень остро на это реагирует. Молодые люди хотят знать о вере своих предков. Вы не представляете, как тяжело молодому человеку принять Крещение, когда он уже совершеннолетний. У нас недавно состоялся выпуск очередной группы, и на практических занятиях был один некрещеный курсант. Он сказал, что хочет принять святое Крещение. Я сказал, что ему будет нелегко. Ему действительно было очень тяжело. Он в течение двух отпусков не мог принять святое Крещение. И когда в этом году был выпуск их группы, то он пригласил меня, чтобы я мог поздравить его с принятием святого Крещения.

— Вы, как преподаватель со стажем, могли бы объяснить особенную потребность в вере в Бога у военных?

— Здесь я абсолютно «не открою Америку». Хочу сослаться на людей, которые прошли войну, в частности, на командующего воздушно-десантными войсками российской армии генерал-лейтенанта Шакова. Он раньше был полковником, командовал частью в Чечне, потом оставил службу, стал генерал-губернатором, потом опять вернулся в Вооруженные Силы, в отдел боевой подготовки, и стал командующим ВДВ. Он повторил далеко не новую фразу: «На войне атеистов нет». Надо сказать, что мужчинам полезны различного рода трудности. Когда человек преодолевает трудности, то он учится не только разбираться в людях, но учится и принимать решения и брать на себя ответственность, что самое главное. Это именно то, чего не хватает современной молодежи. Еще очень важный момент в том, что много общего между службой священника и военного. Одни и те же порядки, устав, строгое подчинение, даже определенная форма одежды. Так же, как военного украшает зеленая форма, священника украшает черная ряса.

У меня сын сейчас учится на военном факультете, второй курс, он приезжал в отпуск и Бог сподобил нас всей семьей стоять на пасхальной всенощной. И отец Андрей Саврицкий (он окончил Минскую Духовную Академию) спросил у сына: «Сережа, расскажи, как у тебя служба». Он рассказал про устав, распорядок дня. Батюшка сказал: «Я тебя слушаю и прихожу в умиление. У нас в Академии и Семинарии точно такой же уклад. Точно так же хотелось есть, точно так же хотелось спать, точно так же приходилось подчиняться». Это одинаковая служба.

— В России сейчас ставится вопрос о введении в армии института военного духовенства. Возможна ли такая перспектива в Беларуси?

— Тема моей научной работы (я второкурсник аспирантуры заочного отделения БГУ) звучит как «Взаимодействие органов военного управления и религиозных организаций». В Российской Федерации институт военных священников уже работает, правда, нелегально. Пастырь по своей собственной инициативе работает в войсках. В этом есть потребность. В этом была потребность даже в советское время. В России сейчас она больше, чем у нас, потому что государство воюющее. У нас тоже, как вы наверняка знаете, такая работа ведется. Но она еще не имеет завершенной формы. Мы должны к этому подойти постепенно.

Почему существует такая потребность? Человек в трудной ситуации обращается к Богу. Это нормальная религиозная потребность человека. Мы к этому рано или поздно придем. Я могу привести в пример соседнюю Польшу, где даже в советское время существовал институт капелланов. Мы берем этот пример и с Российской Федерации. Когда мы недавно проводили совместные учения, подразделения российской Федерации сказали, что возьмут с собой на полигоны священников. Каким образом все прошло, я не могу сказать, так как не получил этой информации. У нас в Беларуси Лидскому погранотряду в день памяти Архистратига Михаила была вручена хоругвь. Мы возвращаемся к отечественной традиции.

— А расскажите о том, как Вы встретились со своей супругой, как отношения ваши поменялись после того, как вы пришли в храм?

— Мы с супругой знакомились два раза. Но я, по большому счёту, супругу свою и не искал. Мне некогда было искать себе супругу. Возле военного училища всегда есть медицинское училище или пединститут. Жена у меня преподаватель. Я на ней женился уже не будучи курсантом, а прослужив два года в чине офицера. Мы познакомились, потом при второй встрече я ее не узнал. И вот, когда в третий раз мы встретились, я проводил её домой и когда пришёл в общежитие, мой сосед по комнате сказал мне: «Ты точно женишься». Первые полгода службы у меня не было ни одного выходного, из казармы я даже не уходил домой. Как хороший врач, зная, что у него проблемы с пациентами, не может оставить место работы, так и хороший офицер, зная, что у него проблемы в подразделении, не может оставить место службы.

А на вопрос о том, что из себя представляет любая семья, хорошо ответил отец Димитрий Смирнов. Он окормляет вооружённые силы Российской Федерации и приезжал по нашему приглашению в гости. Он сказал: «Семья – это большая стройка и стройка каждодневная – с первого дня надо строить и строить, не останавливаться. Тогда будет семья, а если прекратить стройку, то даже то, что было построено, быстро развалится». И супруга мне в этом отношении очень хороший помощник. А когда из дома идёт такая помощь, то это просто замечательно.

Также, благодаря тому, что мы со своей семьёй пришли к Богу, моя теща тоже пошла в храм. Она исповедовалась, причащалась, хотя до этого была очень большой противницей веры. Я вспоминаю её первую подготовку к исповеди. Она была инвалидом второй группы, у неё был сахарный диабет – то есть человек сам себе не рад, а ему ещё тут о каких-то высших материях говорят. И она супруге заявляет, что не пойдёт на исповедь. И я супруге говорю: «Она тебя, как дочку, воспринимает, а я для неё человек чужой». И я ей говорю: «Мам, пойдёшь, или не пойдёшь, а каноны давай вместе читать». Она некоторое время сидела, а потом говорит: «Я пойду к исповеди». И я нашёл священника, сказал, что она первый раз на исповеди, и она исповедалась. Тогда у нас произошёл интересный случай. Супруга моя ещё была беременна, и мы все на вербное воскресенье пошли в храм. Я нашёл место, чтобы тёще посидеть, но она некоторое время посидела, потом говорит: «А что я буду сидеть, я постою». И в этот день она отстояла всю службу. То есть, человек еле ходил, а тут она отстояла всю службу. Когда приехали домой, а живём мы на пятом этаже пятиэтажного дома, то она поднялась наверх абсолютно безо всяких проблем. Для меня-то всё здесь понятно было. Бог помогает человеку в немощах, протягивает ему руку помощи, и человек преодолевает свою болезнь.

— Иван Васильевич, Вы и ваши курсанты – постоянные гости нашего Семинара (имеется в виду Студенческий семинар ВУЗов Беларуси в Минских Духовных Школах – ред.). Какие у Вас впечатления о Семинаре, что больше всего нравится в наших встречах?

— Сказать, что понравилось всё, – не сказать ничего. В советские времена говорили, что кто побывал в Одессе хоть раз, тот обязательно вернётся туда еще. Про Жировичи можно сказать, наверное, то же самое. Курсанты сюда просто рвутся. Кто был здесь, тот стремится побывать здесь еще и еще. В прошлые годы мы возили каждый раз новых людей, потому что курсанты рассказывают, как проходят здесь конференции, и всем интересно. А в этом году мы привозили сюда и тех, кто уже побывал на семинаре. И я сам докладывал, как здесь ведётся работа на научно-методическом совете. И когда я рассказал, что сами студенты здесь руководят научной работой секций семинара, то многие были удивлены. Хотя студенты часто даже строже относятся к тому, как ведётся работа, чем преподаватели. Такая система, когда даётся возможность взять на себя ответственность, один из самых положительных моментов того, что сделано на Республиканском семинаре.

Мы приехали в святое место, а когда мы возвращаемся домой, то понимаем, что сама эта обстановка даёт возможность посмотреть внутрь себя, разобраться в себе, понять, что ты представляешь в этой жизни и как тебе жить дальше. Ну, и самое главное – это то, что мы обсуждаем здесь, те трепещущие темы, которые очень важны в жизни. Вот сейчас тема — «Дыхание вечности в судьбе моей Беларуси», возвращает нас к тем традициям, которые были заложены, но которые мы где-то потеряли. И мы должны эти традиции восстановить. Интересно замечено, что чем дальше от столицы, тем отношения между людьми теплей. Большой город людей разобщает, здесь каждый занят своим делом. Слава Богу, Минская Духовная Семинария находится далеко от столицы, и это очень заметно в отношениях. А самое главное то, что курсант делает выбор в пользу веры. Он может этого пока не принять, но будет уже иметь представление о том, что другого пути нет.

Ну и плюс ко всему ещё то, что выпускается студенческий альманах. Ведь перед тем как предложить студентам поехать, мы показываем студенческий альманах, зачитываем фамилии (а эти фамилии известны курсантам), и тогда нет отбоя. Приходится кому-то отказывать. А в этом году нам дали ещё одно послабление: вместо одного преподавателя разрешили приехать двоим.

— А что бы Вы хотели пожелать молодёжи?

— Самому что-либо придумать очень тяжело. В конце своей жизни архимандрит Иоанн (Крестьянкин) говорил: «Дети мои, только верьте в Бога». А это действительно авторитет, к которому не прислушаться просто нельзя. Другого пути для спасения у нас нет. И тысячелетняя история нашего народа является подтверждением того, что если мы с Богом, то кого нам бояться? А это важно не только вам, но и вашим родным. Поэтому как воинам Христовым я хотел бы вам пожелать веры, крепкой веры, которая будет жить уже третье тысячелетие. Ещё хотелось бы, чтобы чаще проходил семинар.

Учиться вам, конечно, тяжело, но ведь ещё преподобный Серафим Саровский говорил, что без скорбей нет и радостей. Как мы почувствуем радость, если не будем знать скорбь? Дай Бог нам где-нибудь взглянуть на такую святость, которая дала бы нам возможность быть крепкими солдатами воинства Христова!

 Беседовал Сергей Палатников, 
студент 2-го курса Семинарии