Когда умирают светлые, жизнерадостные люди, в душе, кроме живой боли, появляется еще и недоумение. Они уходят, оставив единственную связующую нить, – любовь. Ты еще здесь, а ушедший человек как будто уже в другом измерении, бесконечно далекий, но ставший еще роднее…

С отцом Геннадием Михеткиным мы познакомились на Пасху в 2009 году. Наш Валерий Васильевич (заведующий Регентского отделения МинДС) предложил тем, кто желает, съездить на Пасху в г.Воложин (Минская область) порегентовать и попеть на клиросе. Таким образом нашлось три человека: второкурсница Маша (которая регентовала), моя одногруппница Ксения и я.

Всегда интересно съездить туда, где раньше не был, тем более что практика регентования и пения для будущих руководителей хора очень важна.

Из Жировичей мы уезжали поздним вечером: нас должен был забрать на машине знакомый отцу Геннадию священник с соседнего прихода. На дворе был апрель, и мне запомнилось, как мы ждали отъезда у монастырских ворот под развесистой ивой, которая уже выпустила зеленые сережки. Звездное небо и благоухание весны создавали поистине предпасхальное настроение. В Воложин мы приехали ночью. Отец Геннадий принял нас и разместил ночевать у себя дома.

Утро Великой Субботы мы провели в храме Преображения Господня, где служил отец Геннадий, на литургии. Дорога к храму была светлой: ясное солнце апреля и цветущие вербы – все радовало душу. Мне очень хотелось причаститься на эту Пасху, поэтому я пошла на исповедь к батюшке. Конечно, немного робела: все-таки незнакомый священник, но Пасха манила к себе и звала приобщиться Празднику в полной мере. Потом, после службы, освящали куличи и пасхи. Помню, что людей было очень много.

Сам храм показался мне довольно необычным: архитектура его несколько нетрадиционна, он настолько устремлен вверх, что, кажется, вот-вот взлетит. К тому же, находится он на кладбище, а я впервые (если не считать часовни Ксении Блаженной в Петербурге) столкнулась с этим вживую. Церковь расположена на горке, от нее в разные стороны расходятся могилы. Впечатление создается величественное: как будто находишься на границе жизни и смерти, где-то у порога вечности. Мне рассказали, что храм этот очень древний и батюшка начинал восстанавливать о. Геннадия буквально с нуля. Иконостас и все внутреннее убранство сделаны его стараниями.

Вернувшись в дом к отцу Геннадию, мы занялись повторением пасхальных песнопений, ведь это была наша первая самостоятельная Пасха (Маша впервые должна была регентовать пасхальную службу, а мы с Ксенией петь вдвоем, без большого хора). После мы приняли участие в предпраздничных хлопотах матушки Евгении. Девчата оказались на кухне, а меня ждала другая участь – гладить огромную зеленую скатерть. Было приятно на какое-то время почувствовать себя членом этой дружной семьи. А семья у батюшки большая: шесть человек детей (одна дочка и пятеро сыновей), и все друг за дружку горой! К нам дети отнеслись с большим интересом и уважением, проявив радушие и заботу. Старшему, Васе, на тот момент было семнадцать лет и он заканчивал школу, а младшему, Данилке, – только четыре годика. Я благодарна Богу, что мне пришлось целых четыре дня общаться с этой удивительной семьей. Во-первых, очень интересно было изнутри посмотреть на отношения в большой семье (у меня самой только одна сестра). Во-вторых, эти отношения поразили меня своей прочностью и теплотой.

Отец Геннадий явил собой незыблемый для детей авторитет. Ему не нужно было долго упрашивать сыновей или дочь что-то сделать. Даже самые капризные, поворчав, беспрекословно слушались отца. К матери я заметила в детях глубокое уважение и любовь, которые, несомненно, передались им от отца. Еще поразила меня строгая иерархия в семье: старшие помогают родителям, младшие же слушаются старших во всем. Бывало, маленькие начинали при мне капризничать или драться. Тогда кто-то постарше либо делал замечание, либо отвешивал обоим драчунам по оплеухе. И сразу водворялся мир: забыв о ссоре, уже через минуту мальчишки смотрели вместе мультики.

Помню, как-то матушка устала и отдыхала наверху, а батюшкина дочка Маша (лет четырнадцати) накормила нас обедом, извинившись, что мама не может спуститься сама. А когда однажды наша Маша-регент отдыхала на диване (а было прохладно), Данилка (самый маленький) принес мамину шаль и заботливо укрыл Маше ноги. Когда мы уже собирались вечером ехать на приход в Лоск (отец Геннадий служил на двух приходах: в храме Преображения Господня в Воложине и в храме великомученика Георгия в деревне Лоск), матушка Евгения дала каждой из нас теплые сапоги и по зимнему платку. Кстати, сапоги заранее подобрали и принесли прихожане.

Ближе к одиннадцати вечера за нашим маленьким хором приехал молодой священник отец Олег и мы поехали в Лоск. Отец Геннадий остался служить в Воложине.

Удивительно то, что и священник и клирос оказались дебютантами: отец Олег впервые самостоятельно служил Пасху, Маша впервые регентовала Пасхальную службу, а мы впервые пели Пасху малым составом.

Сначала мне показалось, что прихожане встретили нас несколько настороженно: приехал чужой какой-то хор, откуда только выискался! Но потом, когда мы уже пели, я обратила внимание на глаза прихожан, в основном, старичков: они были так рады Святой Пасхе, рады, что служба есть и храм наполнен людьми… Эта радость передалась и мне. Впервые я причастилась Святых Христовых Тайн на Пасху и ощутила, что не осталась от Праздника в стороне. Чувства настолько переполняли меня, что на какое-то время я даже не смогла петь. Девчата не поняли, что произошло, а я просто была счастлива.

А потом, после службы, люди стали благодарить нас за то, что мы приехали служить Пасху. Здорово понимать, что ты потрудился не зря.

Когда мы вернулись в Воложин, дома у батюшки уже был накрыт праздничный стол и сидели гости. Никогда не забуду, с какой любовью отец Геннадий поздравил нас, обнял и расцеловал. Воистину, в этом человеке жила радость.

Некоторые прихожане стараниями батюшки побывали в Иерусалиме у Гроба Господня и привезли благодатный огонь. Вернулись они ночью, их торжественно встречали крестным ходом, принимая святыню. Эти люди тоже пришли домой к отцу Геннадию, и мы из первых уст услышали о чуде схождения благодатного огня. Чувства и впечатления паломников передались и нам. Мы смотрели фотографии, слушали рассказчиков и словно переживали вместе с ними те драгоценные минуты ожидания чуда в Иерусалимском храме. Застольная беседа длилась долго, было так уютно в кругу гостеприимных и добрых людей.

В Воскресенье мы служили вечерню в церкви Преображения, уже с отцом Геннадием. Потом был крестный ход вокруг храма.

Я невольно обратила внимание на взаимоотношения батюшки с прихожанами: чувствовалось, что эти люди живут одним, доверяют друг другу, являясь как бы одной семьей. Но сколько трудов священника ушло на то, чтобы так сплотить свое малое стадо, кто знает? Двадцать лет служения в Лоске и всего два (!) года служения в Воложине не прошли даром. И ведь каждому известно, какая великая сила заключена в единстве человеческом.

Четыре дня, проведенные в Воложине, оставили глубокий след в моей душе. Я увидела то, каким может и должен быть православный священник и его приход. А также я увидела образец дружной и крепкой семьи, после чего мне тоже захотелось создать большую, крепкую семью.

Отец Геннадий сам отвез нас назад в Жировичи, побоявшись отпустить одних. Было жаль расставаться с матушкой и детьми, к которым я успела так привязаться за короткий срок. Особенно не хотелось прощаться с младшеньким, Данилкой, который очень любил разговаривать с нами и задавать всякие вопросы. Что бы я ни рассказывала ему, он всегда слушал с завидным вниманием: и почему нужно мыть руки с мылом, и для чего бабочкам пыльца, и как моя кошка не любила кактусы… Данилка все время хотел называть нас по имени, а матушка Евгения строго поправляла его и приучала обращаться по имени-отчеству.

Вспоминая потом матушку, я часто задумывалась, сколько мужества, силы духовной и мудрости необходимо иметь, чтобы воспитать шестерых детей и быть при этом верной помощницей своему мужу-священнику…

На обратном пути мы с отцом Геннадием разговорились. В праздничной обстановке было не так много времени на задушевные разговоры, а тут – дорога. Говорили мы о многом: и о нашей учебе в семинарии, и о планах на будущее, и просто о жизни. Батюшка открыто высказал свои впечатления, полученные за дни общения с нами. Я была рада услышать о своих достоинствах и недостатках из уст этого человека. В частности, в каждой из нас батюшка с удивлением отметил некоторое равнодушие, забитость, что ли. «Вы же такие молодые, в чем причина? Вы знаете, для чего Господь сотворил человека?» Молчание. Мы напряженно думаем, соображаем. «Для радости, девочки!» Ну, конечно, для радости и для того, чтобы делиться этой радостью с каждым. Все оказалось просто.

После этого я шутливо предположила, что, наверное, отец Геннадий больше не захочет видеть нас у себя дома, на что он ответил: «Напротив. Мне будет крайне интересно увидеться с вами снова через год. Приезжайте ко мне на Пасху. Тем же составом».

Приглашение есть, а увидеться на Земле мы уже не сможем. 22 декабря 2009 года отец Геннадий умер после перенесенной операции. Верю, что по молитвам родных и знавших его людей батюшка наследовал Царство Небесное и пасхальной радости у него никто уже не отнимет. А на Пасху я приду в храм и скажу тихонько: «Христос воскресе, отец Геннадий!». И знаю, что он услышит.

 Ксения Никодимова, 
студентка 2-го курса 
Регентского Отделения МинДС