Боливия — страна, знаменитая древними индейскими цивилизациями, конкистадорами, освободителями, революционерами и первым в истории Латинской Америки президентом-индейцем. Однако есть в этой далекой и чужой для нас стране, оказывается, что-то очень знакомое и близкое…

Так уж сложилось, что страна Боливия исторически оказалась последним приютом всяческих странников. Причем, «странников» от слова «странствовать» и «странный» одновременно. Именно к таким причисляет местное население русских староверов, которые живут здесь уже очень давно.

На обывательский боливийский взгляд, в их стране много всяких странных людей: это и немцы-менониты, по-прежнему живущие в своем XVIII веке, и голландские общины, живущие натуральным хозяйством и разгуливающие в деревянных сабо на ногах и крахмальных белых колпаках, как на полотнах Яна Вермера Дельфтского…

Есть целые колонии эльфов, хоббитов, учеников Хогварда и прочих сказочных существ, эти люди отстраивают целые деревеньки недалеко от амазонского региона Боливии. Всем здесь хватает места и свободы не только вероисповедания, но и образа жизни. Поэтому, на привычный к странным иностранцам боливийский взгляд, русские староверы мало чем отличаются от менонитов, голландцев или хоббитов. Но для всех русских, приезжающих сюда, и для всех, интересующихся этим, деревни русских староверов – это уникальное путешествие в прошлое, возможность увидеть жизнь в ее полноте и попытка заглянуть вглубь себя.

От большого тропического города Санта Круза до деревни Колония Тобороче – одной из некоторых, где живут староверы, – часа полтора-два езды. Не стоит удивляться пустынности вокруг. Здесь все всегда заняты делом. Мужики – в поле, женщины – по избам. Видны только дети, да и те все на школьном дворе. Школа маленькая, но очень аккуратная. Дети хоть и разных возрастов, но учатся все вместе, как в былые времена в сельских школах. Говорят только, что учителя русского все нет и нет, поэтому пока учитель – боливиец, и обучение ведется на испанском. Впрочем, это никак не нарушает чистоту языка староверов. До семи лет дитё всегда воспитывается в доме, слушает старинные сибирские сказки и прочие необходимые в его детской жизни премудрости. И только в 7 лет его отправляют учиться наукам разным.

Все от мала до велика здесь говорят на безумно красивом русском языке. Давно забытом русском, языке того времени, когда предки сегодняшних староверов покидали Российскую Империю. Трапезная, околоточный, днесь, тятенька, пуще от берега, отрада, шибко… Заслушаешься!

Язык словно законсервировался с 1920 года. И это при том, что никто из жителей Тобороче в России никогда не был. Многие старики родились в Китае, кто помоложе – в Бразилии. Российских паспортов им не дают, хотя российский консул и приезжал к ним в деревню. Видимо, полюбопытствовать.

Все мои впечатления о староверах, почерпнутые в детстве, сводятся к фильму о Михайло Ломоносове. Какими я увидела староверов в массовке этого фильма, такими они и показались мне в самом сердце боливийских тропиков. Голубоглазые, русоволосые дети, девчонки в сарафанчиках, пацанята в рубахах, и непременно подпоясанные веревочкой. Мужики все с густыми бородами. Иной раз забредет какой турист русскоговорящий подивиться на староверов. Так дети от него разбегаются: странное дело, мужик вроде и по-русски говорит, а без бороды.

Надо сказать, что, конечно, совсем не все так сказочно. В староверских деревнях побывало уже столько всяких, хороших и разных, что уже давно староверы к посторонним, мирянам, приезжим русским относятся весьма настороженно, если не прохладно.

Еще будучи в Минске, я видела программы, снятые о боливийских староверах, и этих программ было немало. А здесь уже узнала, что телевизионщики эти сильно подсолили староверам одним только своим неуважительным отношением. Ведь даже язык своих гостей староверы с трудом разбирали, стало быть, не сильно старались приезжие визитеры говорить на доступном хозяевам языке без новомодного московского жаргона. Так что прохладной встрече здесь не стоит удивляться, и самих староверов легко можно понять.

Путь староверов в Боливию был очень долгий и переменчивый. В 20-30-ых годах в результате коллективизации, проводившейся коммунистами, у миллионов русских крестьян отняли землю. У староверов ситуация была сложнее вдвойне. Им пришлось бежать не только по политическим причинам, но и по религиозным, так как революция была нетерпима к религии любого типа. А так как староверы не собирались отказываться от своей религии, то их жизнь оказалась в опасности.

Собрав свой нехитрый скарб, сотни русских семей (а иногда только вдовы с детишками), переправившись через Амур, укрылись на китайской территории. Там они жили до конца 40-х годов, пока революция в Китае (так же как и в России) не начала гонения на русских беженцев и не стала проводить свою аграрную реформу. Вот и предки сегодняшних жителей Тобороче бежали из России в Маньчжурию, в Харбин. Там, в Китае, они обосновались и жили до конца Второй мировой войны. Как и несколько веков до этого, возделывали землю, занимались сельским хозяйством, т. е. привычным крестьянским трудом.

Но вот, после установления в Китае в 1949 г. власти коммунистического правительства, проведения земельной реформы и начала политических репрессий, старообрядцы в конце 1950-х гг. начали целыми общинами покидать территорию Китая, переезжая сначала в Гонконг, находившийся под британским контролем, а уже оттуда – в Южную Америку, Австралию и Новую Зеландию.

Отцы и деды ныне живущих в Тобороче староверов в то далекое время уехали из Китая в Бразилию. Кто-то при помощи толстовского фонда уехал в Орегон. Кто-то осел на Аляске. И вот уже из Бразилии староверы добрались до Боливии. Боливия в свое время приглянулась им относительной дешевизной земельных наделов и более доступными возможностями банковских кредитов, которые местное правительство с удовольствием согласилось выдавать трудолюбивым русским. С тех пор староверы здесь и живут по своим канонам, вдали от больших городов.

Староверы – люди основательные. Они сразу же купили здесь землю, хозяйственную технику, построили избы, стали жить и работать, сеять бобы, кукурузу, рис и пшеницу. А в последнее время – сою. И в этом добились завидных результатов. Есть здесь даже владельцы собственных прудов с рыбой. Что интересно, многие продолжают жить с бразильскими паспортами. Дело не в престижности того или другого паспорта, а в том, что с бразильским паспортом проще путешествовать в ту же Бразилию. Конечно же, жители Тобороче путешествуют не из праздного туристического любопытства. Путешествовать им надо, чтобы ездить за невестами. Ведь здесь родственные связи блюдут строго – никаких браков до седьмого колена. Поэтому и едут за невестами в Бразилию, в Орегон, на Аляску.

Каждая семья заинтересована в том, чтобы их подросшие дети как можно раньше нашли себе спутника жизни. А поскольку брак между родственниками запрещён, то в нынешних условиях не остаётся ничего другого, как сесть в машину или на самолёт и искать себе суженую за сотни километров в других колониях. А нередко и за тысячи километров в других странах, так как в настоящее время староверы разбросаны по всему континенту от Аргентины до Канады. Это давным-давно в России браки староверов улаживали между соседями или (в крайнем случае) в ближайшей деревне.

Теперь все по-другому. В эти далекие дали уезжают также и молодые невесты из Тобороче. Старообрядцы женятся только среди своих, и смешанных браков практически нет. И детей рождается много (по 5 или 6 на семью). «Сколько Бог даст» – так здесь принято считать. Правда, в Боливии известен один боливиец, женившийся на девушке из русских староверов. Как и положено, он для этого и веру принял, и бороду отпустил окладистую, и рубаху диковинную одел да веревочкой подвязал. И, само собой, выучил язык, чтобы читать святые книги.

Вот я все говорю: избы да избы… На самом деле, у староверов обыкновенные дома, соответствующие климату и XXI-му веку на дворе. И живут все по-разному – кто лучше, кто хуже. У кого только лавочка, а у кого и машина перед домом; кто на печи весь день лежит, а кто в сарафане на мотоцикле в город по делам гоняет. Даже вода из артезианских скважин добывается, и у того лучше да вкуснее, у кого насос помощнее и скважина поглубже. Электричество здесь проведено относительно недавно (около 5-6 лет назад), так что теперь это действительно старорусская деревня на новый лад.

В каждой такой деревне есть свой молельный дом с иконами, литыми из металла. Под руководством настоятеля все приходят молиться по крайней мере 2 раза в день. Молятся староверы подолгу и истово. Они считают, что долгая молитва не отнимает силы, а наоборот их придаёт. В воскресенье и в праздники молитва занимает часы, и взрослые её выстаивают на ногах. И это в 40-градусную жару! В эти дни работать запрещается, и никто не осмеливается нарушить это правило.

Хотя (как в любом обществе и в любой деревне) здесь есть свои «черные овцы», которым до лампочки все эти каноны и традиции. Но это мелочи, а вообще строгое соблюдение норм заметно даже в повседневном быту. Ведь коль издревле повелось, что мужчина не должен брить бороду всю жизнь и обязан носить рубаху, то, значит, так тому и быть всегда. Женщинам же не надлежит пользоваться косметикой, потому что староверы справедливо полагают: каким Бог создал человека, таким он и должен быть. Каждая девочка с малолетства начинает носить сарафан до пят, а как замуж идет, то раз и навсегда повязывает голову платком. А еще все староверы стараются всегда носить поясок, потому что верят, что он связывает с Богом.

Все продукты, употребляемые в пищу, такие как овощи, хлеб, мясо, должны быть выращены и изготовлены ими самими. Мы, остальные русскоязычные, радуемся любой возможности приобрести у староверов сметану и творог, колбасу и копченую рыбу их собственного приготовления. Хорошо, что в последнее время наладился этот контакт, а то в Боливии ведь ни кефира, ни сметаны, ни хлеба черного не водится по определению. И пусть это, конечно, мелочи, но их всегда очень и очень недостает.

Справедливости ради стоит сказать, что в настоящее время кое-какие продукты, которые староверы сами не могут изготовить (скажем, соль или сахар), покупаются в магазине. Но, в целом, эти люди вряд ли станут есть в кафе, ресторане, в чужом доме (если это не свои же староверы) и уж тем более в компании с чужими людьми. Для них существуют понятия «чистое» и «поганое». И мне лично сложно усмотреть порой такую тонкую грань между этими понятиями. Когда они вынуждены удалиться от своего дома, то всегда везут с собой пищу и даже воду. Зато в своем доме очень гостеприимны. Правда, если вы пришли в гости к семье староверов, отобедали там и с благодарностью ушли, то посуду за вами все равно выбросят. Вот и весь сказ.

Считается, что сейчас в Боливии проживает около 2 000 старообрядцев. И, в целом, их нынешнюю жизнь и само положение можно оценить, как весьма благополучное. В этом нет заслуги Боливии и никого вообще, кроме самих староверов. Это не удивительно при их исконной склонности к упорному труду и плодородности тропической почвы. Мужики в рубахах и лаптях слаженно косят буйные заросли неведомых тропических трав, молодые девушки в сарафанах ловко обрабатывают ананасы и вырубают мачетами подступающие к домам заросли. Здесь говорят, что в этой земле не вырастет только то, что не посадишь. Картина очень живописная сама по себе.

И, однако же, несмотря на такую удаленность от исторической родины, никто из староверов, родившихся в Боливии, Бразилии или Уругвае и обладающих национальными паспортами этих государств, не считает эти латиноамериканские государства своей родиной. Для них родина – это Россия, которую они никогда не видели и про которую практически ничего не знают. И наоборот. Любой современный россиянин, оказавшийся здесь, чувствует необъяснимую радость и совершенно детский восторг, непередаваемую бурю чувств. Вырваться из бетонных джунглей, из вечной городской слякоти, чтобы вернуться на несколько столетий назад, где в боливийских тропиках существует дореволюционная Россия, которой в самой России уже практически никто не помнит – это незабываемые ощущения.

Каково будущее этих мужчин и женщин, самоотверженных в своём труде и самозабвенно преданных своей вере? Пожалуй, нельзя его предсказать. Хотя мне почему-то кажется, что в неравной борьбе со все подступающей и подступающей цивилизацией победителем выйдет их преданность своей вере. И oни смогут жить ещё долго, следуя своим моральным и религиозным канонам.

Однако жизнь и ход истории так переменчивы (а уж Боливия ежедневно кипит такими страстями и новшествами), что сложно быть уверенным, надолго ли они задержатся на этой земле. В любой момент (как уже не раз случалось на протяжении истории староверов) они могут покинуть Боливию и, освещённые своей неповторимой верой в Бога, пуститься в путь в поисках своего будущего. Или прошлого. Потому что без прошлого нет будущего.

  Ирина Ормачеа, 
писатель, журналист 
(Боливия, Южная Америка)