Цель литургического наследия Церкви – преподнести верующим действительность, вечную актуальность текстов Священного Писания. Мы продолжаем рассуждать о Часах, которые очень ярко передают современному верующему библейский образ мысли.

В прошлом номере нашего журнала мы говорили о Третьем Часе, а также о том, как богословски соединяются службы Третьего и Шестого Часов. А сейчас мы обратимся к общей символике службы Шестого Часа.

Согласно древнему пониманию, изложенному в полном «Учительном Известии» Служебника, Шестой Час посвящается событиям распятия Христа: от несения Креста до помрачения солнца. Об этом повествует и тропарь Шестого Часа со стихами: «Иже в шестый день же и час, на кресте пригвождей в раи дерзновенный Адамов грех, и согрешений наших рукописание раздери, Христе Боже, и спаси нас». Первый стих: «Внуши, Боже, молитву мою и не презри моления моего». Второй стих: «Аз к Богу воззвах и Господь услыша мя».

Таким образом, всё внимание здесь обращено не к Богу Отцу, как это мы видим в службе Первого Часа, не к Святому Духу, как в службе Третьего Часа, а ко Христу Распятому в шестый день (в библейскую пятницу) и шестый час (hora sexta римского времяисчисления: с 12 по 15-й час дня). Тропарь Шестого Часа как молитвословие с прошениями адресован именно Христу, который Своим распятием «пригвоздил» в раю дерзновенный Адамов грех. Адам здесь упоминается не случайно. Христос искупляет своим страданием грех падшего праотца и тем самым становится образом Нового Человечества – Нового Адама. Новый Адам – Христос, главный Заступник и Спаситель человеческого рода. Благодаря Ему, была открыта дверь Космической Литургии, в которую сможет войти каждый человек, желающий посредством таинства Божественной Евхаристии соединиться сознанием с вечностью, а душой – с Богом.

Шестой Час был для Израиля временем, когда люди собирались домой, скрываясь от знойно палящего солнца. В 12 часов дня для многих солнце становилось достаточно опасным. Это характерно почти для всех стран Средиземноморья. В пустынных районах Израиля, где было мало воды, солнце было образом «беса полуденного», зноя, который испепелевал всё. Уставшие от работы люди собирались дома. Шестой час был связан с обеденным отдыхом. Своего рода «сиеста» была для этих широт явлением необходимым. Утренние и вечерние часы люди предпочитали провести в работе. А Шестой Час для иудеев был временем, когда домашняя и общественная молитва была особенно распространённой. Поэтому это был особый молитвенный Час.

Молящиеся, убегая от полуденного зноя, чувствуя прохладу теней своих садов, отдельно стоящих деревьев и домов, конечно же, думали о заступничестве Всевышняго именно такими образами, которые мы встречаем в 90-м Псалме.

Конечно, сейчас мы вкладываем христианский смысл в понятие «жить под покровом Всевышняго». Кроме того, библейское слово сэтер, которое было переведено русским словом «покров», означает не только кров или покров. Оно имеет множество других значений. Оно означает и тайну, и таинство, укрытие от зноя, затемнение, какое-либо покрытие, защиту, охрану, тайное место, где можно скрыться от погони и т.д.

Очевидно, что это не случайный набор образов 90-го Псалма (третьего по счету) в службе Шестого Часа. На месте слова «сень» в выражении «под сенью Всемогущего покоится» стоит библейское слово цель, что значит тень, тайна, защита, сокровенное. Слова этого Псалма как бы приглашают молящегося зайти во время полуденного зноя в прохладу и блаженство, которое уготовал Всевышний любящим Его.

Центром символики службы Шестого Часа является крестная смерть Христа, ведь именно от зноя и жары этого времени умирали висящие на кресте. Здесь проявляется особый момент Божественного Промысла: крестная смерть Христа была необходима для искупления человеческого рода.

Христос пережил богооставленность во время великого таинства Своей земной смерти – смерти Богочеловека. Именно тогда, когда Его физическое тело умирало под палящим солнцем от зноя и жажды, истекая кровью, Он почувствовал ужасную для человека богооставленность. «Боже мой! Боже мой! Почему Ты меня оставил?!»

Это евангельское событие означает, что, сталкиваясь с Божественной славой, человек чувствует никчёмность своего естества и видит пропасть между человеческой и божественной природой; пропасть между бытием Христа, и своим собственным бытием. Именно палящими являются лучи Божества, когда человек своей природой приближается к Нему.

Христос как Человек умер крестной смертью от палящих лучей солнца, которое символизировало божественную славу. В этот особый момент, когда Христу казалось, что Бог Его оставил, человеческая природа соединилась с божественной для искупления человечества от рабства греха и смерти и обожения человека. Крест и является символом этого искупления. Таким образом литургическая традиция Церкви возводит службу Шестого Часа в кульминационную точку литургического дня. Выше этой точки – только Божественная Литургия, с которой богословски и по времени соединяется Шестой Час. Этот Час мистически символизирует время отдыха от всех дел дня. Это время вечери-трапезы, время обедни, которой является сама Божественная Евхаристия. Этот Час, как и Третий, и Девятый Часы, был временем особого богопоклонения в самые древние времена Церкви Христовой.

Согласно многочисленным свидетельствам можно прийти к выводу, что службы Третьего, Шестого и Девятого Часов формировались как общественное богослужение уже со второй половины первого века христианской эры. Соответственно уже к третьему веку они были значимыми богослужениями, важными для внутреннего формирования христианина.

Особым отдельным собранием в монастырях традиции святого Венедикта Нурсийского происходило в предобеденное время, для чтения службы Шестого Часа. Таким образом, очень скоро Шестой Час получил официальный титул «Hora cononica». Несмотря на все эти факты и на древность своего происхождения, богословская значимость Шестого Часа никогда не превышала значимости таких богослужений как Утреня или Вечерня, но были моменты, когда значение Шестого Часа как молитвы в середине дня для многих становилось центральным.

По отношению к форме Шестого Часа можно сказать, что она была самая разная. Древнейшие свидетельства о построении и уставе молитвы этой службы не имело единой формы. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин свидетельствует о трипсалмии в составе Шестого, а так же Третьего и Девятого Часов, совершаемых в Палестинских монастырях (Instit., III, ii.). Это же число (три) было принято уставами св. Венедикта, св. Колумбана, св. Исидора и св. Фруктуоса, всеми Византийскими и Римскими Церквями.

Иоанн Кассиан пишет также, что в некоторых провинциях трипсалмие было характерно для Третьего Часа, шестопсалмие для Шестого Часа, девятипсалмие – для Девятого. Некоторые Церкви пели шесть псалмов на всех Часах. Такой обычай распространился повсеместно в Гальской Церкви (Hefele-Leclercq, Hist. des conciles, III, 189; Leclercq, loc. cit., 1296, 1300; Martène, De antiq. eccl. ritibus, III, 20; IV, 27).

У Martène можно найти описания различных обычаев совершения службы Часов в различных Церквях и различных монастырях. Что касается древнего источника «Паломничество Сильвии», то в нём повествуется о том, что в Палестине все собирались на Шестой Час во время празднования Воскресения, для пения псалмов, гимнов, после чего епископ благословлял народ. О числе псалмов в этом источнике ничего не говорится (Cabrol, Étude sur la Peregrinatio, Paris, 1895, 45-46).

Устав святого Венедикта Нурсийского, датируемы шестым веком, даёт нам детальное представление о службе Шестого Часа. Этот устав был перенят Римской Церковью, но существует мнение, что святой Венедикт проживая на италийской территории вдохновился тогдашним уставом Италийской Церкви. Шестой Час, как и Третий, и Девятый состоял из трёх определённых псалмов, слов «Боже, в помощь мою вонми…», гимна, чтения из Писания (capitulum), заключительного стиха (versiculum), «Господи помилуй», молитвы Часа и отпуста (Св. Венедикт Нурсийский Regula гл. 17; гл. 18 ). В Римском уставе после слов «Боже, в помощь мою вонми…», читался гимн, три части 17-й кафисмы, чтение Писания, краткий респонсорий, заключительный стих (versiculum) и молитва. В современной мосарабской практике Шестой Час состоит только из 53-го псалма, далее идут три части, три «октонария» из 17-й кафисмы, два чтения из Писания, гимн, супликация, капитул, которые состоят из стихов псалмов, «Отче Наш» и благословение.

Византийский Шестой Час состоит из трипсалми (псалмы 53, 54 и 90). В богослужении Страстной Пятницы Пс. 54 заменяется на пророческий Пс. 139 «Изми мя, Господи, от человека лукава, от мужа неправедна избави мя…». В древней византийской традиции псалмы часов пелись антифонно, т.е. двумя хорами попеременно. Сейчас такая практика существует в Римской Церкви, а в церквях с византийским уставом вся служба Часов может читатся одним чтецом. Чтение тропаря и кондака дня является важным соединением богословия Часов с литургической реальностью.

Молитва Ефрема Сирина с великими поклонами, которая добавляется в Великом Посту, создаёт на службе Часов аскетически-покаянное чувство.

Во время Великого Поста, а так же в дни Страстной Седмицы на Часах читается кафизма. На Часах Великой Седмицы уже не читается гимнография Великого Поста, а читаются тропари дней Страстной Седмицы.

Кондак, как одно из главных песнопений, обычно поётся и акцентирует внимание на событиях дня, соединяя их с богословием часов. Часы Страстной Пятницы должны больше петься, чем читаться. Это особые Часы, которые в практике называются Царскими, что связано и с их богословской значимостью, и с тем, что (в византийской традиции) на ней присутствовал сам император.

Во время Шестого Часа в Страстную Пятницу читаются трипсалмие (псалмы 53, 139 и 90). К чтению псалмов добавляется чтение книги Пророка Исаии, послания святого апостола Павла к Евреям и Евангелия от Луки. В этот день они подчёркивают значимость часов дней, которые напоминают нам о различных моментах страданий и крестной смерти Христа.

В Великий Четверг и в Великую Субботу читаются Часы трипсалмные, т.е. идентичные вседневным, что расставляет совершенно иные богословские акценты литургического предания Церкви. Вседневные Часы Великого Четверга и Великой Субботы подчёркивают вневременное значение событий этих дней: Космическая Евхаристия, которая была спроектирована в Тайной Вечери, а так же безграничная вечность, которая спроектирована в Субботе, в которую Бог Отец почил от всех дел и в которую Бог Сын почил от дней Своей земной жизни, сошед во Ад и пригвоздив грех Адама. Тело Христа снято с Креста благообразным Иосифом. Смерть – отдых от страданий.

Тропарь Великой Субботы подчёркивает это состояние отдыха от страданий: «Благообразный Иосиф, с древа снем Пречистое Тело Твое, Плащаницею чистою обвив, и вонями во гробе нове покрыв положи». Соединение перспективы вечности с земной смертью Христа мы ясно чувствуем в Кондаке Страстной Субботы: «…во гробе полагается яко смертный Безсмертный».

Христос здесь как смертный, но – Безсмертный. Его человеческая природа является проекцией безвременной и вечной Божественной природы человека как образа и подобия Божия во времени.

Не случайно сочетание 53-го, 54-го и 90-го псалмов. Оно вырисовывается из древности. Мы уже видели выше как образы 90-го псалма затрагивают чувства человека молящегося в полдень. Можно даже сказать, что это наилучший пример молитвы, подходящей для полуденного времени. Как будто он специально написан для этого. Псалом 53-й имеет свой исторический контекст. Этот контекст был хорошо раскрыт святителем Афанасием Великим. Давид, спасаясь бегством от Саула, укрылся в пустыне Зиф. После сего зифеи, пришедши к Саулу, объявили, в какое место убежал он и просили прийти и захватить Давида (1 Цар. 23, 19 и далее; 26, 1 и далее). А он, взяв в руки лиру, как предузнавший пророческим духом, что не потерпит никакого зла от Саула, воспевает предлагаемый псалом. Саул действительно, пришедши захватить его, получил весть о нашествии иноплеменников и поспешил возвратиться назад со своими людьми. Но сказанное в псалме можно относить и к лику апостольскому. Псалмопевец, описывая восстания народа иудейского и раздражение царей языческих, молит Бога спасти от всех именем Своим. Пророчески изрекает, что Бог эти бедствия обратит на главу врагам, а сам он совершит победные жертвы. И как псалом возводит нас к изъясненной теперь мысли, то в надписании сказано: разума. Так объясняет святой Афанасий Великий историю и надписания этого псалма (Афанасий Великий, Толкование на Пс. 53).

Псалом 54-й продолжает эти размышления. Пророк, прозрев духом, что сделают со Христом народ иудейский и самый Иуда, исполненный скорби и недоумения, которое в настоящем псалме называет печалью, при виде таковой дерзости не перестает смущаться и недоумевать, и умоляет Бога, чтобы обратил к нему слух Свой, внял молитве его, а во-вторых уведал молитвенно воссылаемое прошение, и в-третьих воззрел на состояние воссылающего молитву; и, таким образом, удостоил выслушать его. Почему и присовокупляет: вонми ми, и услыши мя (Афанасий Великий, Толкование на Пс. 54). Пс. 53 и 54 имеют, как кажется на первый взгляд, совершенно разный исторический контекст.

Но мы видим как составители книги Псалмов и составители псалмов Шестого Часа очень тонко подобрали их по духу, соединив с 90-м псалмом. Здесь под всей эмоциональной сферой этих псалмов, скрывается монолитное духовное поле, которое взращивает в человеческой душе проницательность и созерцательность жизни через призму веры.

Автор: протоиерей Алексей Васин