Материал подготовил: Кононович Иван

Интервью: Настоятельницы монастыря игуменьи Веры

В тихом районе Гомеля, недалеко от центра, расположен Свято-Тихоновский женский монастырь. Об истории его создания и современном состоянии обители побеседуем мы с его настоятельницей игуменьей Верой.

Матушка Вера, человек, впервые подходящий к этой обители, видит возрожденный монастырь. Расскажите, пожалуйста, немного о монастыре: какова его история, когда он был создан; как происходило восстановление?

Игуменья Вера: История монастыря, который сейчас находится в тихом районе Гомеля, восходит к более древнему женскому монастырю, располагавшемуся в Ченках, пригороде Гомеля, приблизительно в 15 километрах отсюда.

Монастырь, история которого насчитывает около 300 лет, вначале был старообрядческим. При монастыре существовал в свое время и скит. Так как население в окрестностях, в большинстве своем, было православным, монастырь был мало посещаем и оттого весьма беден. Позже монастырь стал единоверческим, но и тогда он тоже оставался малолюдным. В 1898 Святейшим Синодом было принято решение сделать монастырь православным. После этого преобразования посещаемость обители увеличилась: стало приезжать много паломников, увеличилось также и число насельниц — до 150 человек. Монастырь относился к второклассным, но был в те годы достаточно благоустроенным. Так он жил и действовал до революции.

А в честь кого был освящен монастырь?

Монастырь был освящен в честь Тихвинской иконы Божией Матери. На праздник Тихвинской иконы, 9 июля, и за несколько дней до этого дня, перед началом сбора нового урожая, устраивалась ярмарка, куда съезжалось очень большое количество людей. Вслед за ней начинался праздник. К празднику паломники приезжали даже из Киева, их на ночлег принимали все окрестные жители. Вне праздника монастырь жил размеренной жизнью. Сама икона была небольшая, украшенная серебряной ризой, жемчугом, но где она сейчас – никто не знает. В монастыре имелось два храма. Один – в честь Тихвинской иконы, другой – в честь Богоявления. Храм в честь Тихвинской иконы был холодным, летним; в честь Богоявления — теплым, в нем служили зимой. В период войны, с 1942 года, монастырь на короткое время открылся. Сюда приходил с проповедью преподобномученик Серафим Жировичский. После войны монастырь снова был закрыт. Во время ожесточенных боев советскими войсками был разрушен один из монастырских храмов, а на месте монастыря сохранилась лишь часть кладбища. В послевоенные годы оно тоже было разорено, а памятники были сброшены в реку.

Второй храм был разобран в 30-х годах. Его перевезли через реку в деревню Бобовичи, где сейчас находится наш монастырский скит, и поставили на берегу реки Уза, которая впадает в Сож. Известно только, что этот храм был освящен в честь Божией Матери: в честь Ее Рождества или Успения. Во время освобождения Гомеля через Бобовичи проходила передовая линия фронта, там шли кровавые бои. Но, как рассказывают старожилы, ни одна пуля не коснулась храма. Он пережил войну, хотя в Бобовичах был такой шквал огня, что лес в округе считается нестроевым — в деревьях до сих пор находят осколки, и когда начинают перерабатывать древесину, выходит из строя оборудование.

Уже в 1950-ые годы на Пасху в Бобовичах по наущению властей был устроен пожар, народ запаниковал, в давке погибли люди: беременная жена старосты и одна монахиня. После этого храм закрыли и больше не открывали. Новый приход организовался в 1996 году.

В самих Ченках, где находился монастырь, ни одного храма не осталось. Территория обители разделена на зоны отдыха. Сейчас там находятся несколько пионерлагерей и 3 санатория. В 2000 году, когда стали возводить здание для пионерского лагеря, ковшом экскаватора достали Евхаристический набор — очень дорогие большие и красивые серебряные старообрядческие сосуды. Предположительно, аналоги есть только в Ярославле. Набор принесли в музей, где решили отдать этот набор Церкви. Но в то время в кафедральном соборе не оказалось условий для хранения исторических ценностей, поэтому сохранность набора не могли обеспечить. В конце концов, набор разделили: половина осталась в Гомеле во дворце Паскевичей, а вторую часть передали в музей г. Ветка.

Получается, что после войны монастыря не существовало?

Да, с закрытием обители все сестры расселились у родственников. Все благочестиво доживали свой век в труде и молитве. На сохранившемся уголке кладбища в 50-60-ые годы было сделано несколько захоронений, поставлены кресты.

Наш монастырь был заново возрожден в 1992 году с приходом на Гомельскую Кафедру Владыки Аристарха. В том же году на праздник Тихвинской иконы, 9 июля, нам вручили ключи от двухэтажного здания возле Собора. По благословению Владыки туда поселили несколько сестер, которые начали возрождать обитель. Эти первые насельницы были духовными чадами преподобной матушки Манефы.

Недавно канонизированная в лике святых, матушка Манефа приняла постриг в Ченковском монастыре в то короткое военное время, пока обитель была открыта. После закрытия монастыря матушка и ее келейницы были вынуждены расселиться в другие близлежащие деревни, но вся духовная жизнь так и вращалась возле матушки Манефы. Какое-то время спустя они поселились в деревне Севрюки, рядом с Ченками. В то время были сильные гонения на верующих и особенно на монашествующих. Преподобная была в числе наиболее гонимых. За ней и сестрами была установлена слежка, писались доносы. Тем не менее, люди тянулись к матушке Манефе, приезжали тайно. Разными судьбами Господь многих из них приводил к покаянию, а кого-то – и к монашеству. Сестры терпели большую нужду, на зиму не было топлива, сама матушка Манефа была инвалидом. Верующие в холодное время года привозили брикет в сумках.

Как я уже упоминала, новая страница в истории монастыря началась в 1992 году. Первое времясестры жили одни, а вскоре Владыка пригласил настоятельницей в монастырь матушку Неониллу. Через год монастырь и Епархиальное управление переехали в отремонтированное здание, где монастырь располагался на первом этаже, а Епархиальное управление – на втором. Местом молитвы для сестер был Собор Петра и Павла. История нашего монастыря до 2004 года была тесно связана с Епархиальным управлением. Затем возникла потребность перевести монастырь отдельно от Епархиального управления.

Здание, в котором сейчас располагается наша обитель, раньше принадлежало Железнодорожному детскому саду. Когда оно обветшало, садик закрыли. В 2002 году священнослужители обратились с просьбой к администрации города отдать его для церковных нужд. Поначалу здесь был устроен Дом милосердия. Пока он действовал, протоиерей о. Андрей Белянко, организатор Дома милосердия, устроил для проживающих домовой храм в честь Блаженной Матроны Московской. Затем, по Промыслу Божию, с 2004 года здание передали монастырю.

В храме Блаженной Матроны постепенно установились регулярные богослужения. На сегодняшний день в храме постоянно ведутся службы, а в монастыре служат 4 священника. Приход в нашей обители небольшой, так как монастырь находится в частном секторе. После установки купола храм приобрел завершенный вид и окрестные жители начали больше приходить, интересоваться.

Теперь у нас подвизается 27 сестер, в основном, все живут здесь, но есть и так называемые «домашние» монахини, то есть те, которые живут в своих домах, а в монастырь приходят на послушания. Послушания в монастыре различные, в основном: кухня, церковь, швейная мастерская, небольшая пекарня. Приходят работать трудники из прихожан. За Гомелем, в деревне Бобовичи, у нас есть скит – небольшое хозяйство, несколько соток земли, коровы, курочки. В 50 километрах отсюда есть деревня Дубровка, ее мы также духовно окормляем. Эту деревню мы называем «Афонское подворье», так как там находится старинная афонская икона «Скоропослушница».

В Ченках в 2000 года наш монастырь вместе с местными жителями организовал приход, там некоторое время находилось подворье нашего монастыря. Был построен небольшой деревянный храм в честь Иоанна Предтечи.

Даст Бог, место станет еще более заметным, больше людей будет стекаться. Вот вы сказали, в тяжелые времена гонений на Церковь был период, когда на территории Восточной Беларуси не было практически никаких храмов. Как же сохранилась монастырская традиция?

Да, монашеская традиция, монашеский дух сохранялись, несмотря на гонения. Его до 1985 года сохраняла вокруг себя преподобная матушка Манефа. Когда матушка Манефа упокоилась, ее духовные чада активизировали свою духовную деятельность посещением редких монастырей, имеющих богатую историю. Вот, например, Печоры. Очень многие из Гомеля ездили туда, а все духовные чада матушки Манефы стали в дальнейшем чадами отца Саввы Псково-Печерского. Конечно, они посещали и Жировичи, ездили и в Пюхтицы. Ездили в большие древние монастыри. Когда приехал Владыка Аристарх с о. архимандритом Антонием (Кузнецовым), вокруг них собрались носители этого монашеского духа. В дальнейшем, в 1996 году, был выделен на деревенском кладбище за Ченками кусочек земли, который красиво называют «небесным монастырем». Там теперь хоронят сестер и священнослужителей. Вот, недавно упокоился архимандрит Пионий, наш гомельский почитаемый старец. Он похоронен на этом кладбище. Те монашествующие, которые там похоронены, все были высокодуховными людьми, несли свой крест и всю жизнь были Христианами.

Там, наверное, человек понимает, что жизнь, действительно, не заканчивается только здесь, на земле; и та благодать, которую Господь дает человеку, она сохраняется?

Каждому человеку Господь дает чтото такое почувствовать. Некоторые из наших сестер не переехали сюда, остались в Епархиальном управлении нести послушания. Монахиня Сергия несет послушание бухгалтера, они с инокиней Павлой одновременно ведут духовную работу с наркоманами, посещают тюрьмы. Они рассказывали об одном случае. Молодому человеку, которому грозила тюрьма за какой-то проступок, сестры поручили покрасить ограду кладбища в Ченках и сказали: «Вот, если ты попросишь тех, кто сейчас здесь лежит за тебя помолиться, тебя не посадят». И он покрасил ограду, попросил, как мог, и его действительно не посадили. Видимо, потому что молитва матушек, батюшек, которые там покоятся, перед Господом имеет вес и силу.

Расскажите, пожалуйста, какой в обители сейчас уклад жизни. Как живут сестры?

У нас тот монастырский устав, который мы приняли в самом начале основания. Нам очень повезло с первоначальниками: духовным отцом матушки Манефы был оптинский старец Макарий, он похоронен на одном из Гомельских кладбищ. И тот дух монашества, который исходит от оптинских старцев, имелся и у матушки Манефы, и у ее духовных чад. В 2005 году в монастыре упокоилась ближайшая матушкина келейница – схимонахиня Митрофания. А первооткрыватели наши, покойная матушка игумения Неонилла и отец архимандрит Антоний, также являются носителями особого монашеского духа, но уже иного – Троице-Сергиевой Лавры и Пюхтицкого монастыря. Там очень богатые монашеские традиции. Духовным отцом архимандрита Антония был исповедник – мученик митрополит Мануил. О. Антоний в юности долгое время был иподиаконом святейшего Патриарха Пимена, который имел духовного отца из числа последних оптинских старцев. Все, что они нам передали, мы храним в своей душе, как дар Божий. В дальнейшем, в Гомеле был организован и мужской монастырь. Владыка Аристарх и отец Антоний до перевода в Гомель были насельниками ТроицеСергиевой Лавры.

Церковный и каждодневный устав, по которому мы живем, — это устав, переданный нам игуменьей Неониллой и архимандритом Антонием. Он сходен с тем, которого придерживаются в Пюхтицком монастыре и в Троице-Сергиевой Лавре. В Лавре мужской монастырь, там свои особенности; наш устав более похож на устав Пюхтицкого монастыря.

Подъем у нас в полшестого, в шесть часов начинается Полунощница. Далее читаем акафист Спасителю, затем, нараспев, — акафист Божией Матери. После акафиста – Литургия. В это время сестры расходятся на послушания. Те сестры, которые свободны, остаются на богослужении. По окончании Литургии на послушания идут и все остальные. В 12 часов у нас трапеза – обед. После обеда – короткий отдых, после которого сестры вновь идут на послушания до 17 часов – начала вечернего богослужения. В это время клиросные сестры и те, у кого нет срочных послушаний, собираются на службу. После службы у нас ужин. Затем, в 21 час, начинается молитвенное правило, которое состоит из чтения вечерних молитв с Малым повечерием, каноном Божией Матери. Потом мы читаем Евангелие, Апостол, прочитываем Помянник, тропари. Где-то около одиннадцати вечера отдыхаем.

Сейчас, вы сказали, есть возможность совершать Литургии ежедневно?

Да, Литургии у нас совершается ежедневно. В обители особенно почитаемыми святынями являются Тихвинская и Козельщанская иконы. Почитание Козельщанской иконы нам привил о. Антоний — он очень много послужил ей. Эта икона у нас находится над Царскими вратами. По традиции, сложившейся в то время, когда мы ходили молиться в Собор, мы особенно почитаем и икону Казанской Божией Матери. И так, пред этими тремя иконами мы ежедневно совершаем акафист, поочередно каждой. Сегодня, например, совершали акафист Казанской иконе, завтра будем Тихвинской, потом – Козельщанской.

Наша Тихвинская икона была написана в 2003 году настоятельницей Юровичского монастыря матушкой Алипией. Икона приехала сюда как Госпожа, как Игумения, как Царица! Как только она прибыла в монастырь, нас вскоре перевели сюда, где мы живем сейчас. Собор и Епархиальное управление находятся в самом центре города, там очень шумно, постоянно звучит музыка, тяжело нам было там жить. А здесь место тихое, более уединенное, более приспособленное для монастырской жизни. И вот как только у нас поселилась наша Игумения Небесная, от этой иконы на Пасху произошло мироточение. На Литургии мы заметили, что стекло киота покрылось капельками и появилось благоухание. Нам известны случаи помощи Богоматери после молитв у этой иконы: приходили бездетные супруги, мы говорили о чудесах Тихвинской иконы, покровительницы детей, советовали молиться, и, действительно, Матерь Божия услышала их молитвы, у них родились детки. В нашем монастыре имеется икона Блаженной Матроны с частичкой ее мощей.

Матушка, здесь видны два ковчежца с некими святынями. Это камешек преподобного Серафима Саровского?

Внизу один большой камешек от гроба матушки Александры Дивеевской. Маленький камешек нам передали как частичку камня, на котором молился преподобный Серафим Саровский. Здесь же находятся частички мощей Киево-Печерских святых, частички мощей Святителя Николая, матушки Манефы. Возле алтаря – иконы, тоже с частичками: справа – Иоанна Кормянского, слева – Оптинских старцев.

Вы обмолвились о работе с трудными подростками и подследственными. Это какое-то отдельное направление?

Эта работа у нас организована. По благословению Владыки длительное время, около десяти лет, этой работой занимается инокиня Павла. Она посещает тюрьму, беседует с наркоманами, больными, помогает в организации богослужений. В посты там служатся литургии, люди причащаются. На территории уже построен храм в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших», где совершаются службы.

И, если позволите, еще такой вопрос: вот говорили мы о том, что даже в тяжелые времена люди чувствовали в себе духовный голод, горение, искали Господа, находили, стремились к Нему. А можно ли сказать, что и сейчас есть волна людей, которые ищут, находят, наполняют монастыри? Например, сегодня в Беларуси уже более 30 монастырей, в то время как еще в 90-ые годы был только один – Жировичский. Можно ли сказать, что сейчас, действительно, люди больше ищут, больше притекают в монастыри? Или, всетаки, наоборот: когда все стало более доступным, у людей меньше интереса к духовному?

Интерес к монастырской жизни, я считаю, проявляется с момента воцерковления человека. Когда люди воцерковляются, по своей христианской ревности они стараются выше возрастать в духовном плане. Поэтому они начинают искать общения с монастырем, чтобы прикоснуться к нему, как к святыне, чтобы пополнить свой духовный запас, как-то окрылить свою душу. А в дальнейшем, у тех, кому Господь даст, и зажжется сердце огнем любви к Господу. Те и начинают приближаться к монастырю: и духовно, и телесно. В нашем монастыре уже сейчас трудятся такие люди, которых мы называем трудниками, можно сказать, они идут одной тропой с нашими сестрами. Эти люди настолько окрылены своим послушанием церковным, что только одеждой отличаются от наших сестер. Я думаю, вот таким образом Господь ведет людей, которых Он призывает Сам, в монастырь, по мере их воцерковления. Приходят и далекие от Церкви люди: говорят, что им плохо, что они хотят остаться в монастыре, думают, что станет им здесь хорошо. Понятно, что только какие-то сложные жизненные обстоятельства заставили их подумать о монастыре. А на самом деле, чтобы пойти в монастырь, надо проделать огромный труд. Если у человека в душе возникла такая любовь к Богу, к Церкви, то он стремится приблизиться к Богу посещением монастыря. А потом Господь уже дает человеку такие мысли, чтобы остаться, вступить в число сестер, насельников монастыря.

Но, как известно, недостаточно только желания принять монашеский постриг. Необходимо пройти еще и период монашеского искуса – послушничества. Какие у вашего монастыря традиции, насколько длинным является этот период?

Этот период зависит от усвоения монашеского образа жизни послушником. Если ему это по душе, и если это — его жизнь, то этот период послушничества бывает короче. Старшие, которые смотрят за новыми сестрами, видят, что для тех это очень важно в жизни – жить в монастыре и служить Богу. Если же послушники колеблются и не усваивают, не понимают этого образа жизни, то этот период удлиняется. Потому что они не могут принять Божьего дара. Постриг – это дар Божий, но чтобы этот постриг принять, надо к этому дару быть готовым. И этот период надо удлинять, чтобы послушник мог в себя впитать, принять это. Или же остаться на том уровне, отойти, если этот образ жизни ему не по душе.

Говоря о Православии, мы часто слышим о том, что для того, чтобы человек пришел ко Христу, он должен увидеть Свет Христов в глазах другого человека. То есть Православие – это то, что передается непосредственным примером. Может быть, вы расскажете о том, был ли в вашей жизни кто-то таким примером, который привел вас к Господу, к Церкви, к монашескому житию?

Конечно же, такие люди были. Я считаю, что, встречаясь с таким человеком, открывается тот дар, который дан Господом. Дар монашества изначально вкладывается Господом в душу человека, которого Он захочет взять на служение, как будто бы прежде рождения это все уже дается Им. Но дар еще находится в таком зачаточном состоянии, что Господь посылает нам для встречи таких людей, чтобы этот дар Божий разгорелся с яркой силой. И на моем пути было несколько таких личностей, которые меня на избранном пути утверждали. Все это началось в семье, где я родилась. Получилось так, что моя бабушка дружила с монахинями. И хотя они не были монастырскими, но вели очень скромный, молитвенный образ жизни. И моя родная сестра постоянно мне о них рассказывала. Я любила их всей душой и всем сердцем, но познакомиться с ними не имела возможности. Позже я все-таки познакомилась с ними и полюбила их еще больше – как носителей монашеского образа жизни, и полюбила и сам этот образ жизни. Нас было три сестры. Как-то в одном из разговоров о том, что старшие сестры хорошо молились, нам сказали: «Вы, наверно, будете монашками». Одна из старших сестер сказала: «Я монашкой не буду». А другая говорит: «А я монашкой буду, но не буду Псалтирь по покойникам читать». Мне было тогда года четыре-пять. И в душе про себя я вдруг решила: «А вот я буду такой монашкой, которая будет делать все!» Позже Господь посылал таких людей, которые меня утверждали на этом пути. По соседству у нас жил благочестивый человек, на склоне лет принял монашество, жил в монастыре. Я общалась с ним – он был первым человеком, который мне дал почитать «Лествицу». Эта книга была для меня огромным духовным сокровищем. Все, что я смогла почерпнуть для себя из этой книги, осталось в душе. В дальнейшем, когда я уже ходила в храм, то опять познакомилась там с монашествующими. Они входили в небольшую церковную общину, имели благословение своих духовных отцов на ношение подрясников. Но не черных, а цветных, чтобы не привлекать внимания в советские времена. С течением времени я с ними познакомилась – душой они были глубокими монахами, монастырский уклад жизни у них царил везде и всюду. Они стали брать меня с собой в паломнические поездки. Так я сподобилась побывать в Троице-Сергиевой Лавре. Она на меня произвела настолько большое впечатление, что я сказала: «Если бы была возможность, я бы отсюда домой не уехала. Я бы здесь осталась». После посещения Троице-Сергиевой Лавры я сподобилась посетить Пюхтицкий монастырь. Но это уже были последние шаги перед вступлением в монастырь, потому что я уже укрепилась в принятом решении. После вторичного посещения Пюхтицкого монастыря я приняла решение тем же летом закончить свои мирские дела и поступить в одну из каких-либо обителей. Еще в этот же промежуток успела посетить Толгский монастырь, который был сильно разрушен – это была зима 1989 года. Осенью того же года поступила в монастырь на Украине. Монастыри тогда только начали открываться, и их было очень мало.

А в каком месте проходила ваша жизнь до монастыря? Здесь, в Беларуси, или еще где-то?

Нет, не в Беларуси. Проходила моя жизнь в России, в Республике Мордовия. Жила я в деревне. А сюда, в Гомель, я приехала с матушкой Неониллой, по благословению Святейшего Патриарха Алексия и по приглашению нашего Владыки Аристарха.

Спаси Вас Господи за беседу!