Для справки: Кирилл Можоркин — родился в 1988 г. в г. Петриков. В 2007 г. поступил в Минскую духовную семинарию. В 2012 окончил семинарию со степенью бакалавра богословия, защитив дипломную работу на тему «Нравственно-экзегетический опыт толкования Молитвы Господней в церковной письменности I-IV веков» (научный руководитель – преподаватель А.А. Василюк, кандидат богословия).

В молитве, которой научил нас Сам Господь, Бог предстает нам не карающим Судьей, а любящим Отцом, с любовью простирающим Свои объятья к детям. О чем мы молимся словами «Отче наш», чего просим в этой молитве?

«Иисус сказал им: когда молитесь, говорите: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный подавай нам на каждый день; и прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого» (Лк. 11;2-4).

«Отче наш, сущий на небесах»

Учитель Церкви II-III веков Тертуллиан демонстрирует возможность наименования в молитве Бога Отцом, ссылаясь на свидетельства Священного Писания: «…верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими» (Ин.1,12), «… Господь говорит: Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня» (Ис.1,2).

Называя Бога Отцом, Тертуллиан матерью всех верующих называет Церковь.

Святитель Григорий Нисский объясняя эти слова писал: «Пока не стали мы чистыми по жизни, опасно отваживаться на сию молитву и Бога именовать Отцом своим». Святитель Иоанн Златоуст пишет, что «тот, кто называет Бога Отцом, одним этим наименованием исповедует уже и прощение грехов, и освобождение от наказания, и оправдание, и освящение, и искупление, и сыноположение, и наследие, и братство со Единородным, и дарование Духа, так как не получивший всех этих благ не может назвать Бога Отцом». А также в начальных словах Господь «научает молиться и за всех братьев. Он не говорит: Отче мой, иже еси на небесех, но – Отче наш, и тем самым повелевает возносить молитвы за весь род человеческий и никогда не иметь собственных выгод, но всегда стараться о выгодах ближнего».

Что касается слов «сущий на небесах», то Ориген пишет: «Когда говорится, что Отец святых пребывает на небе, то не нужно понимать, что Он имеет тело и живёт на небе, потому что если бы существо Божие нужно было представить себе в известных границах или описуемым в какомлибо ограниченном образе, то Бог оказался бы менее неба, Его объемлющего; между тем как должно представлять себе, что Он невыразимою силою Своего Божества Сам объемлет и поддерживает всю вселенную».

«Да святится имя Твое»

Ориген для пояснения слов «да святится» отождествляет их со словами «да превозносится».

Трактуя слова молитвы «да святится имя Твое», Тертуллиан пишет, что они являются не пожеланиями благ Богу, ибо Бог «не нуждается ни в чьем благоволении», а выражают благодарение человека за посланные Богом благодеяния и направлены на про славление Его имени. Это прошение молитвы наполнено мольбой, чтоб «святилось Его Имя в нас, преданных уже Ему», а также «в тех, которых благодать еще не осенила». Таким образом, Тертуллиан в этих словах молитвы видит исполнение заповеди молиться за тех, кто ещё не принял крещения: «Мы должны благословлять Бога во всякое время и на всяком месте за изливаемые от Него на людей благодеяния: не желания, а признательность должны мы Ему изъявлять … молясь, да святится имя Божие в нас, мы молимся и о том, чтоб оно святилось во всех человеках».

О прошении «да святится имя Твое» святой Киприан пишет: «Мы говорим: да святится имя Твое, — не в том смысле, будто мы желаем Богу, да святится Он нашими молитвами; но мы просим у Него, чтобы имя Его святилось в нас.… И об этом молимся ежедневно, потому что имеем нужду в ежедневном освящении, чтобы ежедневные грехи наши очищать непрестанным освящением». Поэтому толкуя прошение «да святится имя Твое», святитель Григорий пишет, что «не иначе возможно Богу прославляться в человеке, как разве, когда добродетель его свидетельствует, что причина благ в Божием могуществе». Иоанн Златоуст говорит, что христианин должен «так чисто жить, … чтобы Бог славился жизнью» и все через христиан славили Бога.

«Да приидет Царствие Твое»

Ссылаясь на Евангелие от Луки, в котором говорится: «Царство Божие внутрь вас есть» (Лк. 17, 21), Ориген выражает мнение, что Царство Божие – это внутреннее состояние человека. Он пишет, что молящийся, читающий молитву Господню, «с правом молится о том, чтобы восстало в нём Царство Божие, принесло бы плод и развилось до совершенства. Под Царством Божиим нужно разуметь то счастливое состояние разума, когда его мысли упорядочены и проникнуты мудростью».

Также, говоря о Царстве Божием, Ориген пишет, что «не может существовать рядом с Царством Божиим и царство греха. Оттого, если мы состоим под властью Божией, то грех никаким образом «не может царствовать в смертном теле нашем» (Рим. 6, 12). Эсхатологические мотивы Тертуллиан продолжает развивать в комментариях на прошение о Царствии Божием: «Царствие, испрашиваемое нами у Него, есть конец времен, исполнение веков. Мы молим Его о скорейшем вступлении в сие Царствие, а, следственно, и о недолгом задержании нас в рабстве».

В этом прошении молитвы, по мысли святого Киприана, «мы просим о пришествии к нам Царства Божия в таком же смысле, в каком молим Бога, чтобы святилось в нас Его имя. Мы просим, да приидет наше Царство, обещанное нам Богом, приобретенное кровью и страданием Христовым; просим, чтобы нам, послужившим в сем веке, царствовать потом с Владыкой Христом, как и Сам Он обещает это». Прошение молитвы «да приидет царствие Твое», по мнению святителя Иоанна Златоуста, свойственно «доброму сыну, который не привязывается к видимому и не почитает настоящих благ чем-либо великим, но стремится к Отцу и желает будущих благ».

«Да будет воля Твоя и на земле, как на небе»

Ориген, сравнивая живущих христиан с «небожителями», у которых «имя Божие уже святится», для которых «Царствие Божие … уже наступило» и которыми «воля Божия … уже исполняется», пишет, что«нам же на земле ещё недостаёт всего этого; мы можем принимать участие во всём этом лишь в том случае, если мы оказываемся того достойными, чтобы Бог выслушивал наши молитвы о всём этом».

Тертуллиан, предлагая читателю вникнуть в суть этого прошения, приводит его в перефразированном виде: «Говоря о плоти и духе нашем, мы сами составляем небо и землю… да будет воля Божия в нас на земли, дабы она исполнилась в нас и на небесах… дабы мы спаслись на земле и на небесах, потому что высочайшая воля Его есть доставить спасение чадам». Эта воля состоит в том, чтобы «мы соблюдали Его Закон». Только соблюдение Божественных законов дает спасение человеку, и через соблюдение Божественных законов было спасено человечество. Святитель Иоанн Златоуст говорит, о том что христианин должен «не наполовину творить волю Божию, но всё исполнять, как … угодно Богу». Также в этих словах святитель Иоанн усматривает Божественную заповедь любви и попечения о ближних, не только христианах, но и язычниках. Он учит, что, молясь, христианин должен «принимать на себя попечение и о всей вселенной», давая объяснение этому тем, что «Он не сказал: да будет воля Твоя во мне, или в нас, но на всей земли». По мнению святителя, это необходимо для того, чтобы «истребилось всякое заблуждение и насаждена была истина, чтобы изгнана была всякая злоба и возвратилась добродетель и чтобы, таким образом, ничем не различалось небо от земли».

«Хлеб наш насущный дай нам на сей день»

Прошение о хлебе насущном, обращает внимание Тертуллиан, может толковаться двояко: в духовном смысле и в буквальном, оба из которых приемлемы. О духовном смысле прошения свидетельствуют слова Христа: «Я есмь хлеб жизни… хлеб Божий есть Тот, Который сходит с небес и дает жизнь миру» (Ин.6.33,35). Хлеб означает также и Тело Христово: «… сие есть Тело Мое» (Мф.26.26). Следовательно, «прося у Бога хлеба насущного, мы просим Его быть всегда участниками Тела Христова и пребывать с Ним неразлучно». Но он также свидетельствует и о телесной, материальной стороне этого прошения: «Но приемлется также и буквальный смысл этой молитвы, согласующийся совершенно с существом дела. Мы просим о хлебе, который только и нужен для жизни … Говоря: «…дай нам на сей день…», мы равномерно повинуемся заповеди Его. «Не заботьтесь о завтрашнем дне…», — говорит Он (Мф.6.34)». Слова молитвы «хлеб наш насущный» святитель Григорий Нисский связывает со «всякой телесной потребностью» человека. Святитель Иоанн Златоуст замечает, что Господь «повелел молиться не о богатстве, не об удовольствиях, не о многоценных одеждах, не о другом чём-либо подобном, но только о хлебе, и притом о хлебе повседневном, так чтобы не заботиться о завтрашнем». Таким образом, слова «даждь нам днесь» направлены на то, чтобы отвратить христианина от заботы о завтрашнем дне.

«И прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему»

Ориген говорит о том, что каждый человек имеет обязанности не только в исполнении чего-либо, но и к дружественным отношениям к своим ближним и другим христианам. Нарушение же этих обязанностей он вменяет христианину в долг по отношению к ближнему. Долгом перед Богом является грех. И молясь Богу о прощении грехов, христианин обязан прощать всех тех, кто чем-либо обязан ему. Поэтому долги и грехи Ориген относит к одному и тому же понятию. Ориген также уделяет особое внимание тому, что у Луки написано «всем должникам». Это он объясняет тем, что многие прощали лишь тех, кто сам просил прощения. Об этом он пишет так: «Но, кажется, Лука исключает из числа достойных прощения того, который, молясь о прощении своих грехов, сам желал бы прощать тем лишь грешникам, сокрушающимся о своих грехах, ибо он говорит о том, что повелел нам добавлять в молитве Спаситель: потому что и мы прощаем каждому из должников наших» (Лк. 11, 4). Тертуллиан говорит: «Поэтому для избавления от долга страданий молитва призывает к исповеданию своих грехов и покаянию, ибо «просить прощения значит то же, что исповедовать грехи и каяться». Однако условием прощения грехов может быть только незлобие в отношении к согрешившим против нас. По словам Спасителя, «гневающийся на брата своего, может ли умилостивить Отца своего, воспретившего нам искони всякую ненависть и всякий гнев». Святитель Григорий Нисский пишет об оставлении как духовных долгов, так и материальных: «Если разрешишь телесный долг, разрешены будут тебе душевные узы». В оставлении долгов ближним святитель Григорий видит уподобление Самому Богу, потому что тот, кто, «делая то, что свойственно делать одному Богу, по-видимому, и сам делается вторым богом», и это есть «самый верх добродетели». Святитель Иоанн Златоуст пишет, что «напоминанием о грехах Он внушает нам смирение; повелением отпускать другим уничтожает в нас злопамятство; а обещанием за это и нам прощения утверждает в нас благие надежды и научает нас размышлять о неизреченном человеколюбии Божием».

«И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого»

Ориген: «Мы молимся об освобождении от искушения не в том смысле, чтобы вовсе не быть искушаемыми, — потому что это невозможно, особенно для жителей земли, — но чтобы в искушении нам не падать». Тертуллиан приводит слова Спасителя о том, что избежать искушения можно лишь при помощи молитвы: «Молитесь, чтобы не впасть в искушение» (Лк. 22, 40).

Прошение «и не введи нас во искушение» святой Киприан связывает с действием Промысла Божия, поскольку искушающие действия лукавого возможны только в том случае, если это попускается Богом. Впрочем, обращает внимание святой Киприан, эта власть дьявола над нами «дается с двоякой целью: или для наказания, когда мы грешим, или для славы, когда испытываемся». Это прошение, по мысли святого отца, имеет и нравственный характер: этими словами молитвы мы «приводимся к сознанию слабости нашей и немощи с тем, чтобы никто не высокомудрствовал о себе, чтобы никто с гордостью и надменностью не присваивал ничего себе и не приписывал себе славы исповедания или страдания». Толкование святого Киприана Карфагенского на последнее прошение также звучит с акцентом богословия единства Церкви: «В конце говорим: но избави нас от лукавого, разумея под тем всякие беды, которые в сем мире замышляет против нас враг и против которых у нас будет верная и крепкая защита, если избавит нас от них Бог, если по нашему прошению и молению Он дарует нам Свою помощь… мы просим покровительства Божия против лукавого, а получивши таковое покровительство, мы уже безопасны и защищены от всех козней диавола и мира».

По мнению святителя Иоанна Златоуста, этими словами «Спаситель явно показывает наше ничтожество и низлагает гордость, научая нас не отказываться от подвигов и произвольно не спешить к ним». Далее, по словам святителя, этим прошением Господь призывает «вести … непримиримую брань» против дьявола, которого Христос здесь называет лукавым. Святитель считает, что причиной такого названия дьявола является зло, находящееся в нём, которое «зависит не от природы, но от свободы» и которое он направляет против человека, «не будучи ничем обижен» от него. «Потому Спаситель и не сказал: избави нас от лукавых, но: от лукавого, — и тем самым научает нас никогда не гневаться на ближних за те оскорбления, какие мы иногда терпим от них, но всю вражду свою обращать против диавола, как виновника всех зол».

Поясняя прошение «и не введи нас во искушение», святитель Кирилл Иерусалимский сравнивает искушение с потоком, в котором «одни, не погрязая в нём, минуют искушение», а другие, попадая в него, «погрязают». Приводя пример, он указывает на Иуду, который «войдя в искушение сребролюбия, не переплыл пучины, но погряз и погиб телесно и духовно». Иуде он противопоставляет апостола Петра, который «вошёл в искушение отречения, но, войдя, не погряз, а, мужественно переплыв пучину, избавился от искушения».

Объясняя прошение «и не введи нас в искушение», святой Иоанн Кассиан ставит вопрос: «Если молимся о том, чтобы не подвергаться искушению, то как можем доказать твердость своей добродетели, которой требует Священное Писание?» И тут же даёт ответ, что это не означает просьбу об избавлении от искушения, но является просьбой даровать стойкость, чтобы не «быть побежденными в искушении».

Слова «и не введи нас во искушение», по мнению блаженного Августина, не означают, что Бог «вводит в искушение, но попускает быть введенным в него тому, кого лишает Своей помощи, по сокровеннейшим намерениям Своим, потому что он того заслуживает». Далее он говорит, что, произнося эти слова, христианин молит «не о том, чтобы не быть искушаемым, но чтобы не быть введенным в искушение». Для пояснения блаженный Августин приводит пример: «Кто-либо, быв поставлен в необходимость быть испытанным огнем, молится не о том, чтоб не коснулся его огонь, но о том, чтоб не быть сожженным». Также он говорит, что этим прошением христианин просит Бога, чтобы не впадать в новые грехи.

По словам блаженного Августина, прошение «но избави нас от лукавого» «может принадлежать к тому же предыдущему прошению так, как бы в том и другом об одном и том же просимо было». И поясняет это он таким образом: «Избавляя нас от лукавого, Господь не вводит нас в искушение, а, не вводя в искушение, избавляет от лукавого». Блаженный Августин пишет, что не страшно, если христианин поддался искушению, но после осознал грех и раскаялся. И если он прощал ближним, то и его грех будет прощён. Однако он предостерегает от искушения, когда «лукавый, зла источник, успеет всеять в сердце наше злобу, прощения не знающую и требующую отмщения. И от сего-то наипаче быть избавленными да молимся, когда говорим «избави нас от лукавого». Ибо чрез cиe лишен бываешь ты того, чрез что мог бы получить отпущение во всех других грехах». «Святитель Иоанн Златоуст писал, что христианин должен «не наполовину творить волю Божию, но все исполнять, как угодно… Богу»»