Как сохранить подростка от наркотической беды? Что врачи и Церковь могут сделать, чтобы вытащить ребенка из зависимости? На эти острые сегодня для многих родителей вопросы отвечают проректор Санкт-Петербургского государственного института психологии и социальной работы профессор Владимир Александрович Кулганов, доктор медицинских наук и студентка 4-го курса того же института Ксения Дерягина.

Каково отношение к наркомании (т. е. насколько подвержены) у представителей различных социальных групп?

В. А.: Вы знаете, сейчас складывается такое впечатление: нельзя сказать, что какая-то одна группа более подвержена наркомании, чем остальные. То есть сейчас и богатые употребляют наркотики, потому что у них есть материальные средства и они могут их приобрести, но и бедные слои населения употребляют наркотики в силу безысходности и в силу тех материальных ситуаций, которые складываются в семье. Также на людей в этом отношении влияют психоэмоциональные стрессы, последствиями которых может стать употребление наркотиков.

Каковы мотивы употребления наркотиков в разных социальных группах?

В. А.: У каждой социальной группы свои мотивы употребления наркотических веществ. У богатых, например, это может быть не связано с какими-то стрессами, а имеет место только для получения удовольствия. Человек попробовал наркотик, ему от этого приятно. Поскольку материальные средства позволяют, он может спокойно дальше его использовать.

Почему подростковая среда является одной из наиболее уязвимых групп для наркозависимости?

В. А.: Подростковая среда наиболее подвержена наркозависимости вследствие того, что подростковый возраст – это время становления, личность еще не зрелая, поэтому часто возникает подростковый кризис в возрасте 12 – 14 лет. Этот период как раз характерен тем, что могут возникнуть различные отклонения в поведении подростка, в том числе употребление наркотиков и алкоголя.

Какие социальные факторы влияют на рост наркомании среди подростков?

 В. А.: Можно отметить среди этих факторов проблемы, которые существуют в семье. Чаще всего это происходит в неполных и малообеспеченных семьях. Также часто отклонения и зависимости возникают как компенсация каких-то проблем в адаптации к внешней среде. Ребенок, подросток плохо адаптируется, у него проблемы в адаптации в школе или училище, он является изгоем. Также необходимо учитывать биологические основы подростка. Если ребенок рождается с определенными поражениями нервной системы, есть какие-то невротические проявления, то он попадает в группу риска. У этих подростков чаще возникают проблемы с наркотиками и алкоголем.

Есть ли какие-то факторы, которые препятствуют росту зависимостей среди подростков?

В. А.: Первый сдерживающий фактор – это комфортная, благоприятная обстановка в семье и во внешней среде, когда подросток ощущает себя нужным, когда у него есть возможность реализовать себя как личность, когда он находит понимание у родителей и педагогов. Тогда возникает меньше отклонений, и подростку легче встраиваться в жизнь общества.

Каковы основные, на Ваш взгляд, проблемы профилактики наркомании в подростковом возрасте?

 В. А.: Основные проблемы, связанные с профилактикой — это, во-первых, недостаточное участие государства, недостаточное финансирование реабилитационных проектов. Во-вторых, это недостаточная занятость подростков. Каждый подросток должен быть увлечен какой-то деятельностью, кроме учебной. У него должно быть стремление к реализации своего творческого потенциала. Когда человек занят, вероятность возникновения отклонений и девиаций гораздо меньше. В этом, как мне кажется, существует определенная проблема, потому что все-таки во многих районах кружки или секции платные, и не каждая семья может платить за посещение этих секций или кружков.

Как родители по поведению ребенка могут определить, что он подвержен какой-то патологической зависимости?

В. А.: Если ребенок начинает использовать наркотики, то, естественно меняется его поведение, меняется даже его внешний облик. По поведению можно определить, использует человек какие-то наркотические вещества или нет. Если мы возьмем даже зрачковую реакцию, то у человека, употребляющего наркотики, зрачки либо сужены либо, наоборот, расширены. Это зависит от того, какой именно наркотик употребляется. Дальше, когда ребенок использует наркотики, он домой приходит уже после того, как процесс воздействия наркотика уменьшился или прекратился. Он приходит уже опустошенный, и наблюдается еще один симптом – волчий голод. Ребенок целый день не ест, а вечером приходит и может съесть кастрюлю борща. Также он теряет связь с друзьями, с которыми общался раньше, у него появляется какая-то новая компания, он сторонится некоторых людей. Когда возникает стадия психологической и физической зависимости, то ребенок прекращает ту деятельность, которая раньше у него вызывала интерес. С учебой возникают проблемы. Если он занимался чем-то в неучебное время, то эту деятельность ребенок замещает наркотиками.

Что родители могут сделать для того, чтобы снизить вероятность приобретения их ребенком наркозависимости?

В. А.: Конечно, должна быть комфортная обстановка в семье, поддержка родителей. Родитель должен участвовать во всех процессах жизнедеятельности ребенка, ребенок не должен чувствовать себя брошенным. Сейчас часто возникают ситуации, когда родители зарабатывают деньги, обеспечивают семью и им некогда уделять время ребенку. Поэтому основа – это теплота отношений в семье между родителем и ребенком, которая является профилактикой зависимостей от алкоголя и наркотиков. Это наиболее важный компонент в профилактике наркомании.

Каковы распространенные ошибки поведения родителей, заметивших, что их ребенок подвержен какой-то зависимости?

В. А.: Распространенные ошибки состоят, прежде всего, в том, что родители часто думают, что справятся с проблемой сами, не обращаясь к специалистам. Это первая ошибка. Вторая ошибка обычно бывает в том, что родители пытаются скрыть возникшую проблему, не выносят сор из избы. И у них возникает порочный круг. Проблемы, которые есть в семье, накапливаются и усугубляются.

Какова суть предлагаемых Вами тренингов?

В. А.: Мы разработали методические рекомендации для учителей школ. Это 25 форм воспитательной работы. Мы не говорим ребенку, что наркотики это плохо, мы не читаем лекций, потому что это не эффективно. При использовании ролевой игры или сюжетно-ролевой игры, когда дети сами участвуют в выполнении какого-то задания, в результате выполнения они сами приходят к определенному выводу. Это более эффективно, потому что ребенок или подросток сам участвует в выработке навыков и методов здорового образа жизни.

К. Д.: У нас, как уже говорилось, 25 моделей тренингов, они разбиты на 3 системы. Даже если ребенок воспитывается в благоприятной обстановке и семья хорошо зарабатывает, обеспечивает его всем необходимым, родители могут не быть ему друзьями. Главная деятельность любого ребенка и подростка, даже если он делает вид, что он очень взрослый — это игра. И ребенка мы можем «просканировать» только по его роли в играх, по его поведению в играх, по наблюдению, что он делает в различных ситуациях. В тренингах эти ситуации предложены совершенно спонтанно. С их помощью мы можем обнаружить те проблемы, которые имеются, и не только у ребенка, но и в его семье. Например, один из тренингов, проведенный мной в реабилитационном центре с трудными подростками, был таковым: мы поделили детей на группы по 4 человека, посадили за стол и попросили изобразить семейный ужин. И мы увидели все модели семьи у этих детей. Мы увидели роли их отцов, матерей, их самих. Эти тренинги предназначены как для обычных школ, так и для церковных приходов. Ребенка в церковной школе можно учить Закону Божьему, дома он под руководством родителей будет становиться на молитву, но мы не можем себе позволить обучение на дому, православных школ очень мало, поэтому ребенок все равно вращается в социуме и слышит разные вещи. Он видит, как его сверстники совершают разные поступки. Понятие греха у ребенка может быть заложено, но быть при этом неосознанным. Ясно, что в церковных воскресных школах учение о Боге занимает главенствующее место, но наши тренинги не мешают этому. Проводя тренинг, мы стараемся корректировать поведение детей. Это закладывает у ребенка систему ценностей, которая не сформирована до определенного возраста.

Можете ли Вы сказать, насколько они (тренинги) эффективны (по опыту)?

В. А.: Сейчас мы проводим тренинги в реабилитационном центре под Петербургом и в одной из гимназий Петербурга. И пока я не могу сказать об эффективности.

К. Д.: Мой опыт показывает, что тренинги достаточно эффективны. И в общеобразовательных школах, и в реабилитационных центрах для трудных подростков. Я думаю, что их нужно практиковать и в приходских воскресных школах.

Как вы оцениваете программу 12- ти шагов анонимных алкоголиков и наркоманов?

В. А.: Я считаю, что эта программа эффективна, она уже на протяжении многих лет используется за рубежом, а также в России и Беларуси. Результаты её позволяют судить об этом. Высокий процент людей получил определенные навыки борьбы с наркоманией и алкоголизмом. Программа позволяет с помощью упражнений и тренингов корректировать поведение человека. Это не те традиционные методы, которые у нас используются и основаны на введении человека в заблуждение. Этот метод позволяет проработать проблему человека, изучить его, скорректировать алгоритм дальнейших действий человека в той или иной ситуации.

К. Д.: В некоторых хрестоматиях двенадцатишаговая программа и воцерковление описываются как две разных методики по реабилитации наркоманов и зависимых от алкоголя. Мое отношение к программе «12 шагов» неоднозначно. Если говорить об использовании этой системы в Русской Православной Церкви (первый шаг — мы все осознаем свой грех, свою проблему, второй шаг – это то, что существует какая-то высшая сила, третий шаг – это то, что больной человек должен отдаться в руки Бога), то я вижу в этом некоторое несовершенство. Несовершенство системы, как мне кажется, в том, что человек перекладывает ответственность с себя на высшую инстанцию. Здесь нет замены ценностей. Если же говорить о терапии верой, я считаю ее более совершенной… Человек осознает свой грех, он приходит, допустим, в обитель Русской Православной Церкви, его начинают лечить трудотерапией, то есть он работает на каких-то послушаниях и одновременно занимается своей духовной жизнью. Все это вкупе. Он думает уже не о том, что он кому-то сделал плохо тем, что он пил, а осознает свою греховность перед Богом, так ему легче. А в программе «12 шагов» одним из последних пунктов прописано то, что человек должен осознавать, что он навредил другим и исправил тот вред, который нанес. Как можно исправить вред, который нанес другим людям? Финансовый ущерб, конечно, через какое-то время можно возместить, но доверие и любовь не купишь. Тем не менее, эта программа имеет достаточно высокие результаты.

Психологи занимаются изучением человека как совокупности его телесных свойств, нейро-физиологических свойст и эмоциональной сферы. Психология настолько несовершенна, что она не затрагивает понятие души. В психологии понятие души – это синтез нейро-физиологических и эмоциональных процессов, не более. Терапия веры затрагивает самую главную сферу человека – духовную. Если брать статистику, то в Санкт-Петербургской православной школе дети в 89 % случаев никогда не пробовали наркотики, ни легкие, ни, разумеется, тяжелые. В обычной среднестатистической школе только 20 процентов не пробовали. О курении статистика говорит следующее: 90 % обычных школьников уже являются зависимыми, а в православной же школе нет тех, кто курит. Потому что у них четко сформировано в сознании понятие греха. К тому же, попадая в православную школу, дети из верующих семей оказываются в социуме себе подобных ребят, которым не нужно курение. Терапия верой совершенствует человека из самой его глубины. Терапия веры меняет систему его ценностей. Мы живем в обществе, где бытует мнение, что нужно жить по совести. Но у каждого человека свое, отличное от других понятие совести. Терапия веры как раз определяет для человека границы, основываясь на заповедях Божиих, и он уже старается не выходить за эти рамки. В СанктПетербурге есть проект «Мельница», который лечит наркоманов, и есть реабилитационный центр в Саперном при Свято-Александро-Невской Лавре. Там как раз и работает терапия веры. Люди живут год в монастыре, по монастырскому укладу. У них нет возможности уйти и вернуться снова, шанс они получают один раз, и, как показывает практика, 95 % исцеленных наркоманов не возвращаются к употреблению наркотиков. Ни один медицинский центр не даст такой статистики.

Кроме терапии веры, все подходы к человеку замешаны на нашем «эго». Терапия веры устраняет этот эгоцентризм. Здесь нам показывают нашу проблему, и она устраняется с помощью Божией.

Какого рода деятельность в профилактике патологических зависимостей наиболее эффективно может осуществлять Церковь?

В. А.: Я могу сказать, что сейчас мы очень тесно сотрудничаем с Церковью, с Санкт-Петербургской Православной духовной академией. Этот опыт позволяет говорить о том, что объединив усилия церковных и светских структур, мы можем более эффективно бороться с этой проблемой. В Санкт-Петербурге у нас есть церковный отдел по борьбе с алкоголизмом, наркоманией и табакокурением, у нас есть реабилитационный центр в Саперном, под Санкт-Петербургом, где проходят реабилитацию зависимые люди. Наш институт подготовил учебную программу, в которой уделяется много внимания как раз профилактике зависимостей. В прошлом году мы провели обучение в СпБДА по этой программе (в размере 72 часов), дали будущим священникам навыки работы с проблемой зависимостей.

К. Д.: Проблема употребления нынешними подростками и молодежью наркотических веществ – это следствие утери нашим поколением духовной составляющей. Семья часто не может заложить эту составляющую. Родители, конечно, могут сделать все, чтобы накормить и напоить своих детей. Но то, как ребенок занимает свое свободное время, часто никому не интересно. Многие семьи, у которых дети страдают подобными недугами, не воцерковленные. Церковь же закладывает в мировоззрение человека ценности, которые формируют правильные мотивы поведения.